Антон Прошенков
Дюгуа — колонизатор
Пьер Дюгуа, сир де Мон, был типичным образцом дворянина-гугенота. Если рассматривать его личность, сравнивая ее с персоналиями соратников и, что называется коллег по колонизаторскому процессу, сразу становится понятным, что их объединяло, и что сводило этих людей вместе на одном пути. Пьер Шовен де Тоннетуи был гугенотом, отсюда, из его религиозных принципов, коренился его интерес к торговле. Его компаньон, товарищ и бессменный напарник, навигатор и флотоводец Франсуа Граве Дюпон, один из основателей фактории Тадусак на берегах реки Святого Лаврентия и колонии Акадия в Новой Шотландии, также был гугенотом, одновременно военным по профессии и дворянином по происхождению. Гугенотом был также наместник Новой Франции Эмар де Клермон де Шаст.
Все они происходили из портовых городов, считавшихся традиционно зоной влияния гугенотов. Поэтому как можно удивляться тому, что гугенот Дюгуа, выходец из дворян, живших в портовом округе близ Руана, стал преемником и де Тоннетуи, и де Шаста? Кандидатуру Пьера Дюгуа выбрал и одобрил сам король Генрих IV. По счастливому стечению обстоятельств, Дюгуа был не просто гугенотом – в его верности король мог убедиться в предыдущих столкновениях с католиками в то время, когда Дюгуа участвовал в Религиозных войнах, а Генрих был королем Наваррским и главой протестантской партии. На момент назначения наместником Новой Франции Дюгуа был еще не стар (в 1604 году ему было 46 лет), достаточно опытен в военном деле, мореходстве, а главное – в свое время он стоял у истоков формирования меховой торговли в канадских землях, участвуя в экспедициях де Тоннетуи с 1599 года.
В лице Пьера Дюгуа Генрих IV получал абсолютно лояльного и проверенного человека на сколь многообещающем, столь же и опасном поприще. Кроме того, с утверждением его кандидатуры удалось объединить в руках одного руководителя два доселе существовавшие порознь начала – колонизацию и торговлю. Эмар де Шаст готовил во Франции проект обширной колонизации канадских земель. Пьер де Тоннетуи налаживал поставки пушнины и формировал торговые связи на месте. Пьер Дюгуа, прекрасно знавший обоих и обладавший всем объемом необходимой информации, соединил в своей работе потенциал сразу двух направлений. Воистину, короли всегда получают желаемое.
Пьер Дюгуа получил от короля в собственное распоряжение огромнейшие территории (правда, Генриху IV они еще не принадлежали), расположенные на пространствах нынешних США и Канады. Границы его притязаний пролегали между 40 и 60 градусами Северной широты. Если посмотреть на карту Северной Америки, можно увидеть, что это – территория, простирающаяся от современного Нью-Йорка до северной оконечности полуострова Лабрадор. Кроме того, Дюгуа было пожаловано право монополии на меховую торговлю на этих территориях и присвоен чин генерал-лейтенанта Новой Франции и Новой Шотландии. На территории Новой Шотландии Дюгуа обязался размещать по 60 колонистов каждый год.
Аргонавты отправляются в путь
В 1604 году экспедиция отправилась к берегам Канады. Поход новых аргонавтов начался, и Ясон Нового Света вел их вперед. В составе экспедиции помимо корабельных команд находилось 79 колонистов, которых предстояло разместить на территории Новой Шотландии, заложив там поселение. Суда вел бессменный шкипер Франсуа Граве Дюпон. В составе экспедиции в Новую Францию следовали аристократ барон де Путренкур, которому было поручено основать новую колонию и принять управление ею. В Новый Свет следовал картограф Самюэль де Шамплен – родной племянник Франсуа Граве, бывавший в Канаде вместе с дядей во время экспедиции Пьера де Тоннетуи. Кроме того, вместе с ними отправились аптекарь Луи Эбер – в будущем первый аптекарь в истории Канады, полиглот-переводчик Матье де Коста, ставший первым чернокожим человеком, ступившим на канадский берег. Но, кроме того, с ними отправился в путь Николас Обри – католический священник, целью которого было проповедовать среди краснокожих Благую Весть и обращать их в свет католической веры. Впервые к торговым и политическим целям французских экспедиций в Северную Америку прибавились цели миссионерские.
Николас Обри добровольно вызвался нести слово Божие дикарям, он был яростен и решителен, и в глазах его горел огонь религиозного фанатизма. Представь себе, дорогой читатель, что творилось в кают-компании флагманского судна на протяжении полуторамесячного плавания! Члены высшего руководства экспедиции, собравшиеся для того чтобы скоротать за трубкой и кружкой пунша холодные вечера, становились свидетелями страстных религиозных споров. Отец Николас был единственным католическим священником на судне, экспедиция же возглавлялась исключительно гугенотами. Нужно думать, священник не раз помянул в душе недобрым словом короля, будто нарочно (а может, и в самом деле?) отправившего выводок проклятых гугенотов подальше от французских берегов.
Проповеди Обри неизбежно превращались в религиозные диспуты, которые в свою очередь, частенько сменялись кулачными потасовками. За все плавание не раз и не два попутчикам приходилось виснуть на руках наместника Дюгуа, вознамерившегося задать «ненавистному паписту» хорошую взбучку. Впрочем, если не считать этих обстоятельств и гор разбитой во время драк посуды, до берегов Новой Франции экспедиция добралась благополучно.
По прибытии в Новую Шотландию Николас Обри отправился, по примеру библейских апостолов, нести слово Божие индейским племенам. На перешейке, соединяющем территорию полуострова с материком, в девственных лесах, росших вокруг залива Фанди, Обри заблудился. Не имея ориентиров и возможностей вернуться, он бродил в лесу на протяжении шестнадцати дней. Провидение или счастливый случай помогли ему, и он был замечен случайным рыбаком с берегов залива Фанди, доставившим его обратно в колонию. Простуженный, изможденный и голодный, Обри долго находился на грани жизни и смерти. Выздоровев, он покинул Канаду и вернулся во Францию.
Первая французская колония в Новой Шотландии
На территории Новой Шотландии экспедиция высадилась на берега залива Фанди, известного в то время как «Французский залив». На северо-западном берегу залива в устье реки Сан-Круа, впадавшей в него, по приказу Пьера Дюгуа была заложена столица новой колонии под названием Порт-Рояль. Первые постройки были возведены на острове Иль-Сан-Круа, находящемся в устье реки Сан-Круа при впадении ее в залив. Над водами залива Фанди поднялись стены блокгауза, а с бревенчатых башен на берег безмолвно взирали жерла французских пушек, а над крышей форта развевалась королевская Орифламма – государственный флаг французского государства с тремя золотыми лилиями на голубом поле.
Красота природы новой колонии поразила французов. Медные стволы сосен отражались в голубых, как утреннее небо, водах залива Фанди. Из них, подобно донжонам средневековых замков возвышались темно-серые гранитные валуны, поросшие изумрудно-зеленым мхом. И посреди этого великолепия свои тихие воды в залив влекла река Сан-Круа. Новый Ясон – Пьер Дюгуа – назвал поселение Аркадией, в честь области, расположенной в Греции, на территории Пелопоннеса. В то время в искусстве Франции входил в моду жанр пасторали – поэтизированного изображения простых картин сельской жизни – пастухов и пастушек, рощ и стад, пасущихся в их тени. Само понятие «Аркадия» наделялось значением тихой глубинки, спокойного и красивого места, где нет суеты и тревог, зла и насилия. То было воплощение земного рая на лоне природы, в честь которого новый Ясон назвал основанное им поселение.
Позднее картографы, составлявшие карты заокеанских владений французской короны, «потеряли» букву «р» в названии колонии, поэтому в разговорах, официальной переписке и географических обозначениях прижилось название «Акадия». Пожалуй, это было символично, и в том был заключен определенный смысл, потому что название колонии в честь сельского рая не оправдалось уже в первую зиму, проведенную колонистами на новом месте. Несмотря на красоту, природа Акадии была сурова, а почва скудна. Первая зимовка поселенцев с самого начала ознаменовала себя голодом и цингой. Многие из тех, кто не пережил зиму, нашли свой последний приют в неглубоких могилах, выдолбленных заступами в неподатливой каменистой почве.
В следующем, 1605 году, Порт-Рояль, столица Акадии, была перенесена по приказу Дюгуа южнее. Из устья реки Сан-Круа форт был перенесен в Аннаполисский залив, в место впадения в него реки Аннаполис. Колонию возглавлял сам Пьер Дюгуа, комендантом Порт-Рояля им был назначен барон де Путренкур. На новом месте колонисты обосновались куда более надежно и комфортно, нежели годом раньше в устье реки Сан-Круа. Место здесь было более удобным, а немногочисленные индейцы не представляли для поселенцев опасности. Под руководством Дюгуа, имевшего право на монопольную торговлю мехами, поселение быстро разрасталось и весной флотилии кораблей под командованием Франсуа Граве Дюпона уже влекли в своих трюмах драгоценный меховой товар к французским берегам.
Отмена пушной монополии Дюгуа
Однако продолжалось это недолго. Уже в 1607 году король Генрих IV, идя навстречу многочисленным протестам французских купеческих гильдий, вынужден был лишить Пьера Дюгуа права монопольной торговли мехами Нового Света с Францией. Следует отметить, что решение, принятое королем, было принято вполне резонно, хотя и повлекло за собой обиду со стороны Дюгуа. Монополия на торговлю главным товаром всех колоний в руках одного человека, пусть даже и зарекомендовавшего себя как преданного вассала, не могла сохраняться долго. Короля интересовало развитие всего рынка, а значит, он был заинтересован в развитии предприятий как можно большего количества негоциантов, плативших налоги в его казну. Конечно, генерал-лейтенант Новой Франции был обижен, так как лишился поистине баснословных доходов, но решение короля было продиктовано объективной необходимостью, и, полагаю, что будь на месте Дюгуа кто-либо иной, решение Генриха IV не изменилось бы.
Раздосадованный Пьер Дюгуа оставил управление колонией барону де Путренкуру, бывшему комендантом Порт-Рояля, и вместе с некоторыми колонистами, пожелавшими вернуться домой, отплыл во Францию. Должность губернатора Канады он продолжал занимать до 1610 года. Находясь вдали от своего наместничества, Дюгуа продолжал участвовать в его жизни и заниматься его развитием. В 1608 году картограф Самуэль де Шамплен был отправлен им с приказанием заложить город в самом узком месте устья реки Святого Лаврентия. Де Шамплен отправился строить легендарную столицу французских колоний на североамериканском материке – город Квебек. Походам и трудам Самуэля де Шамплена будет посвящена следующая отдельная статья нашего цикла.
Дорога в закат
Пьер Дюгуа сир де Мон больше не возвращался в Америку. В 1610 году он получил от короля назначение на пост губернатора города Пон в юго-западной части Франции. Выйдя в отставку 7 лет спустя, Дюгуа поселился в замке неподалеку от города, где провел в спокойствии, достатке и всеобщем уважении еще 11 лет. Он прожил жизнь яркую и долгую, богатую событиями настолько, что их описания могло бы хватить не на один приключенческий роман. Но имя его осталось в памяти поколений только благодаря тому наследию, что было оставлено им на канадских берегах. Он вошел в историю не как воин или мореплаватель, а как администратор, человек, организовавший жизнь соотечественников на новом месте, месте, которому им был придан импульс развития, создавший в конечном итоге обширную и прекрасную страну, чья самобытная культура была замешана на культуре французской.
Не беда, что Пьеру Дюгуа пришлось испытать обиду от принятого королем решения об отмене меховой монополии. Таков уж причудливый ход истории, что люди, чьими руками вращаются ее колеса, редко бывают счастливы, а еще реже имеют возможность при жизни вкусить плоды своих тяжких трудов. Сиру де Мон повезло – он умер в своем замке на своей постели, дожив до весьма преклонного возраста – ему было около 70 лет. Пусть в Старом Свете немногие помнят о нем, для Канады он навсегда останется одним из ее отцов-основателей. Пьер Дюгуа, новый Ясон, совершил шаг в закат в 1628 году, чтобы занять свое место в одном ряду со своими предшественниками, став одним из тех людей, чьими чаяниями и трудами создавалась нынешняя Канада.
