Александр Машинский
Со времён визита императрицы Александры Фёдоровны на Лазурный Берег, это место приобрело огромную популярностью у русских. Здесь они проходили лечение, участвовали в любовных драмах, создавали архитектурные и литературные шедевры. Интерес россиян к этому французскому региону наблюдается и сейчас.
Для русского человека Лазурный Берег – место весьма значимое. Говорят, здесь сходятся две России: нынешняя и потерянная. Края эти – а вернее, то счастливое и размеренное чувство бытия, витающее в здешнем воздухе – напоминают какой-нибудь посёлок со старыми дачами. Словно бы это не Франция, а Переделкино или Комарово. Здешние жители посещают как пляжи, так и друзей с родственниками в соседнем городе, завтракают как в ресторанах, так и на балконах с ажурными решетками. Приветствуют знакомых на улицах, ходят на работу, а за овощами – в магазины, воспитывают детей, зачитываются бестселлерами.
Связь между разными эпохами здесь весьма ощутима. А сведущие граждане охотно выступают в роли гидов: «Этот дом, знаете ли, Чехов посещал. А в том – свой «Дар» завершал Набоков. Тут стоял «Роял-отель», в котором фабрикант Савва Морозов застрелился, а может, ему и помогли. Название пляжу, куда мы сейчас спустимся, — «Мала» – дало имя русской танцовщицы Матильды Кшесинской. А там, на возвышенности, нет, отсюда не видать, стоит вилла «Бельведер», которую снимали супруги Бунины. Лет двадцать, наверное.»
Cо времён открытия русскими Лазурного Берега их здесь побывало немало. Художники и писатели, поэты и знатные князья, фабриканты, революционеры и просто авантюристы оставили следы своего пребывания повсеместно. Так драгоценные камни бывают затеряны среди пляжной гальки. Чтобы их заметить, до статочно просто посмотреть вниз.
Ты помнишь, как всё начиналось?
Первые более-менее крупные поселения в этих краях были обустроены любопытными и полными энтузиазма эллинами-фокейцами. Сперва, в 6-м веке до н. э., была заложена торговая фактория Массалия, ставшая Марселем. А спустя два столетия – Никея, нынешняя Ницца. Иногда, сидя в марсельском ресторанчике, задумаешься, а мог ли кто-то из тех самых греков-переселенцев знаться на своей родине со знаменитыми мудрецами — Анаксименом, Анаксимандром, да мало ли с кем ещё. Впрочем, в этом же ресторане можно просто отведать буйабеса – марсельской ухи.
В течение нескольких веков Лазурное побережье неоднократно переходило из рук в руки. Современные границы были здесь установлены в начале 60-х годов 19-го века, после того, как Франция по Туринскому договору получила значительную часть побережья, вместе с Ниццей и Вильфранш-сюр-Мером, а у Княжества Монако приобрела Рокебрюн и Ментону.
Наименование же «Лазурный Берег» придумал не столь известный французский сочинитель Стефан Лежар, выпустивший роман с таким заголовком в 1881 году. Произведение было написано в стиле дорожных заметок, при этом, как и множество посредственных романов, было обильно усыпано эпитетами. Одному из которых, однако, удалось закрепиться в истории.
А в 19-м веке Лазурный Берег подвергся настоящему нашествию русских эмигрантов, приезжавших сюда в большинстве своём за целительным воздухом. А иногда и за политическим убежищем.
Ссылка Герцена
Опальный политик Герцен, высланный в 1850 году из Франции, нашёл своё убежище в Ницце, тогда ещё не входившей в состав страны-обидчика. Местом жительства революционер избрал дом в два этажа с садом, на Променад-де-Англе. В письме своему приятелю ссыльный восхищался блаженством от здешнего климата, при котором даже жара не страшна.
Но и в Ницце Герцену не удалось избежать несчастий. Сначала ему стало известно об измене супруги с тем самым дружком, которому он рассказывал о климатическом блаженстве. После Герцен узнал о том, что пароход, на котором добиралась в Ниццу мать писателя с его сыном, потерпел крушение. Затем почила и сама супруга публициста. На кладбище Шато в Ницце, где она погребена, спустя 16 лет из Парижа доставили прах самого писателя. Там Герцену поставили солидный памятник, сохранившийся до настоящего времени.
Разные взгляды
Ну а Гоголь, будучи в Ницце зимой 1843–1844 годов, пробовал осилить второй том «Мёртвых душ», однако, не очень успешно. Зато Николай Васильевич смог насладиться нежным Солнцем, подобно маслу, ложащемуся вокруг, тёплым воздухом и глубокой безмятежностью.
Несколько иного мнения о Ницце остался Александр Куприн, посещавший её на заре 20-го века, и недоумевавший, что нашла в «этом болоте» английская королева Виктория. А также последовавшая вслед за ней вереница англичан, американцев, ну, и конечно, русских.
Хотя в действительности Куприн перевернул всё с ног на голову. Вообще-то Виктория прибыла в Ниццу лишь к концу 19-го века, на места, которые англичане с русскими уже достаточно обжили. До этого массовое паломничество в Ниццу выходцев из России было спровоцировано императрицей Александрой Фёдоровной, приехавшей туда в 1856 году. Она, по сути и открыла этот курорт для русских.
Реванш за Крым
Приезд государыни сопровождался необыкновенной пышностью, особенно по масштабам скромного курортного поселения. Эскорт Александры Федоровны численностью в 400 человек скупил практически всё мало-мальски порядочное жильё в городе. Суммы, предлагавшиеся русскими, вдвое, а то и втрое превышали привычные здесь расценки. По причине нехватки апартаментов, тот курортный сезон в Ницце для англичан был сорван. Так им русские смогли отомстить за обидное поражение во время Крымской войны.
Но это было только начало. Англичане жаловались на хаос и беспорядок, которые принесли с собой русские. Очевидно, речь шла о грандиозной стройке, затеянной в Ницце во второй части 19-го столетия.
Замок барона
Одни русские курортники приобретали местные виллы с последующим их расширением. Другие просто скупали территорию и застраивали её. В 1858 году было завершено строительство Церкви Святых Николая и Александры — первого православного храма не только в Ницце, но и на всём Лазурном Берегу. Чуть позже при этом храме князь и поэт Пётр Андреевич Вяземский основал русскую библиотеку.
А в 1867 году началось возведение громадного готического замка по заказу барона фон Дервиза, сколотившего состояние на прокладке железных дорог и выкупившего 10 гектаров земли в квартале Вальроз. Сам барон хоть и обладал такой фамилией, но был русским. Звали его Павел Георгиевич.
Строили замок свыше 800 человек со всей окрестности. Такая обильная занятость позволила возвести объект в необычайно короткий срок — 3 года, но совершенно застопорила остальные строительные работы в городе. Замок «Вальроз», устоявший до наших дней, теперь предоставлен одному из факультетов здешнего университета.
Проспекты конца 19-го века, рекламирующие отели Ниццы, описывали невиданную роскошь, сопутствующую досугу великих князей в просторных залах, украшенных бархатными шторами. А русская аристократия селилась здесь весьма разная. Мопассан, говоря о Канне 1888 года, отмечал, что в нём повстречать можно высочества великие и простые, зажиточные и небогатые, радостные и опечаленные.
Вилла «Казбек»
Этот особняк, в котором великий князь Михаил Михайлович проживал со супругой, частенько посещали их многочисленные друзья. Прибывший в Канн брат князя Александр Михайлович писал, что такое упорядоченное «ничегонеделание» пару лет назад весьма бы его покоробило. Но теперь и он присоединился к данному кругу.
Ну а когда революция начала наводить свои порядки, вилла «Казбек» послужила российским эмигрантам как приют, а потом вовсе стала многоквартирным жилым домом. Желающих продать здесь недвижимость не так много, но всё же иногда подобные предложения поступают.
Набоков: семья важнее
Летом 1937 года город Канн стал ареной для настоящей драмы, разыгравшейся в жизни семьи Набоковых, состоявшей из самого писателя, его жены Веры и трёхлетнего сына Дмитрия. Как-то Владимир признался супруге о своих симпатиях к другой. Вдобавок, не заставившая себя ждать набоковская пассия, подкараулив семейство на Пляже дю Миди и расположившись неподалёку, двусмысленно посматривала в их направлении. Однако искренний и прочный союз с Верой для писателя оказался ценнее мимолётной интрижки.
Набоковы ушли, оставив девицу на пляже. Война между супругами завершилась, и наступили четыре десятилетия семейного счастья.
Ну, а свой «Дар» Набоков заканчивал уже в ментонской гостинице «Les Hespérides», что на улице Партуно. При этом переписывался со своим соратником по литературному олимпу Иваном Буниным, который вёл довольно оседлый образ жизни, в противовес Набокову, обеспокоенному поисками жилья подешевле.
Нобелевская премия
Другой приятель Бунина, сочинитель и переводчик Борис Зайцев, отмечал, что хоть они часто и виделись в Париже, но особый восторг у него вызывал городок Грасс и милая вилла «Belvedere», уютная, с удивительной панорамой, открывающейся на Канн. А для Бунина эта вилла стала местом не только творения «Тёмных аллей», но и получения известия о присуждении ему Нобелевской премии. В свою очередь, Бунин считал достойным премии по литературе ещё одного своего друга – жителя Ниццы и весьма примечательного писателя Марка Алданова, о чём неоднократно обращался в Нобелевский комитет.
О чрезвычайной любви к Ницце Алданова говорят воспоминания поэта Григория Адамовича. Напротив кафе, служившем им для встреч, был парк в форме квадрата, и пальмы, возвышающиеся над зелёной зоной дорогого отеля, находящегося по соседству. Казалось бы, ничего такого из себя это место не представляло. Но у Марка Александровича неоднократно возникал вопрос, где же ещё можно отыскать такой вид.
Ну а Чехов, иронично называвший Лазурный берег «Русской Ривьерой», при первом посещении Ниццы разместился в гостинице «Beau Rivage», сохранившейся и доныне. А после переехал на Рю де Гуно, в неказистый «Pension Russe», где и написал завершающие акты «Трёх сестёр». Отель тот и сейчас стоит, но уже под вывеской «Оазис».
Продолжение следует
Русская история Лазурного Берега подробно записана на бумаге и мемориальных досках, отражена в скульптуре. Например, в Грассе находится памятник Ивану Бунину, а императрице Александре Фёдоровне – во Вильфранше. Однако, удивительная особенность здешних мест в том, что монументы кажутся настолько гармонично вписывающимися в пейзаж, что не навевают ассоциаций с «потерянной» Россией. Наоборот, они являются своеобразным мостом во времени, как-бы утверждают, что нет страны «прошлой» или «теперешней». А есть представители русского мира, с какими-то непривычными именами «Michel Michailoviych» или «Aleksandra Fedorovna». Просто на смену тем, кто жил на Французской Ривьере раньше, приходит новое поколение. Наше.
