Орел со сломанным крылом
В настоящей статье я хотел бы вспомнить одну из величайших и трагических вех истории моей страны и всего Казачьего Рода – государственный переворот 1917 года и Гражданскую войну, последовавшую за ним. В свете надвигающейся столетней годовщины Великой смуты, низвергшей трехсотлетнюю Российскую монархию и погрузившей одну шестую часть мировой суши в кроваво-огненный хаос братоубийственной войны, сломавшей судьбы и отравившей души миллионов русских людей.
То было время в одинаковой степени странное и страшное. Действительно, как же нужно относиться к тому, что народ-богоносец отрекается от данного ему Господом государя, предавая его на смертные муки?
Какие мысли могут вызвать храмы, стоящие в запустении до сих пор в тех местах, где столетием раньше проживали сотни людей, составлявших их приходы?
Что должно было произойти в людских сердцах, чтобы Россия – родная мать, была предана на поругание безбожникам, а лучшие и доблестнейшие из сынов ее оказались выдворенными из пределов Отечества и обреченными влачить пожизненно удел эмигрантов-скитальцев под чужим небом?
И как так вышло, что мать-Россию смогла заменить Франция, ставшая сотням тысяч русских офицеров, казаков и солдат если не родной, то все же близкой.
«Франция – страна моей свободы, мачеха веселая моя» – так сказал о своем новом пристанище великий казачий поэт Николай Туроверов.
Я неспроста назвал статью «Осенние листья». Поэтический образ желтого осеннего листа, сорванного порывом ледяного ветра с родных ветвей, рожден именно тогда, в эпоху Великого Исхода. И рожден именно теми людьми, той средой, жизнь которой и стала олицетворением его на всю их последующую жизнь. Я говорю о белоэмигрантах. Подобно листьям, разнесенным по миру ветром гражданской войны, каждый из них был носителем частицы великой трагедии, выпавшей на долю всех. Но вместе с тем, каждый из них был ярким и живым олицетворением своего далекого Отечества, неизгладимым следом памяти о том, каким оно было в годы их юности и мужества.
Путь в неизвестность
Франция…Веселая мачеха…Так почему же она стала их прибежищем? Подумаем вместе.
Когда в 1920 году один за другим пароходы с эмигрантами стали брать курс на Запад из портов Черноморского побережья России, путей было много, но какой выбрать? Куда податься – в охваченную революцией Веймарскую Германию, где бывшие солдаты кайзера насмерть схватились с коммунистами от порта Киль до границ Баварии? В Восточную Европу, в странах которой негде было сажать картофель, поскольку все пригодные для земледелия равнинные площади были изрыты окопами? Такое было.
Германия приютила тех, кто жаждал реванша, тех, кто лелеял надежду въехать в Первопрестольную Москву на белом коне, силой оружия вернув утраченное. Балканские государства стали новым домом для терских и кубанских казаков, не видевших жизни без покрытых снежными шапками гор, несших там привычную их поколениям службу по охране границы на новом месте.
Франция же стала приютом для тех, кто хотел жить, окруженный атмосферой старой, довоенной Европы, либо для тех, кто просто старался держаться рядом со своими братьями по оружию, не имея никакой гражданской специальности, но имея твердое чувство локтя, воспитанное годами тяжелых походов, испытаний и невзгод.
От Московского пожара до Галлиполийского карантина
[pullquote]
С каждым новым поворотом колеса истории Франция становилась ближе России.
[/pullquote]История взаимоотношений Франции и России измеряется веками. Было за это время все: дипломатические противостояния, кровавые походы Наполеона и пожар Москвы, Крымская война…Но было и невероятное если не родство, то симбиоз культур, которому ни войны, ни революции помешать не могли. С каждым новым поворотом колеса истории Франция становилась ближе России, вне зависимости от того, вместе или порознь шли их политические интересы.
Французский язык с XIX века стал родным для представителей российского дворянства и интеллигенции. Во Франции появилась мода на льняную одежду, украсившую собой витрины бутиков Риволи. В театре «Опера» в Париже давали концерты Стравинского, Чайковского и Мусоргского. А русские промышленники и инженеры стали завсегдатаями выставок технических достижений, проводившихся во французской столице.
Когда наступил перелом в гражданской войне, и обескровленные части Белой армии оказались прижатыми к Черному морю, французский флот обеспечил эвакуацию их из Крыма, избавив от смерти тысячи человек. Рискуя безопасностью и собственной жизнью, французские моряки рейс за рейсом, не боясь осенних бурь, выводили на рейд переполненные корабли, нагруженные беженцами до такой степени, что находиться на борту можно было лишь сидя или стоя. И приставали эти корабли к островам Лемнос и Галлиполи, подконтрольным Франции. Там было холодно, свирепствовали дизентерия и тиф, среди апельсиновых рощ вырастали рощи из крестов.
Но Франция, принесшая самую большую в Европе жертву на алтарь победы, сама разрушенная и опустошенная, помогла русским людям, чем смогла. Приют, разрешение находиться там и разрешение на работу стали теми двумя лептами бедной вдовы, о которых когда-то говорил своим ученикам Христос.
Здравствуй, «веселая мачеха»!
Так после карантина, пройденного на островах Греческого архипелага, белоэмигранты стали приезжать во Францию. Инженеры стали водителями такси, моряки поступили на службу в торговый флот, те, кто не имели специальности, нанимались в артели строителей, сборщиков фруктов и на сезонные работы. Новому пристанищу русских людей, коим стала для них Франция, ни на йоту не пришлось пожалеть о проявленном благородстве.
По свидетельству современников, таксисты из белых офицеров, никогда не обирали подгулявших пассажиров. Французский Иностранный легион скоро стал свидетелем доблести российских солдат и офицеров, пополнивших его ряды. Напомню, что республиканская Франция была крупнейшей колониальной державой, владения которой простирались по всему миру от Берега Слоновой кости в Западной Африке до островов Филиппинского архипелага. Сколько было этих русских, трудившихся там, рисковавших жизнью, творивших шедевры поэзии, прозы, балета и драматургии…
Рассказывая об этом, я, человек ни разу не бывавший в этой стране, не знающий ее языка, но знающий нашу общую историю, восхищаюсь Францией и завидую ей, пусть невольно, но так обширно и разумно воспользовавшейся талантами и душевными качествами моих замечательных земляков, нашедших там прибежище. И столь же велики мои боль и горечь за мое Отечество – Россию, отвергшую их, не поддержавшую их в борьбе за ее же будущее, и предавшееся на долгие семь десятков лет власти красного дьявола, увенчанного пятиконечной звездой…
Судьбы, блеску клинков подобные
О прошлом скорбеть не стоит. Да, они лишились дома, многие потеряли друзей, семьи, близких. Но в большинстве своем русские люди, ступившие на французский берег, были молоды, полны сил и дееспособны. Лишиться родного угла – величайшая трагедия, но стоит подумать о том, что перед тобой весь мир. Среди ветеранов гражданской войны бытовала родившаяся на ее полях поговорка:
– Господа! Мы окружены.
– Ну что ж, тем лучше. Ведь мы можем наступать в любом направлении!.
Именно эти слова и стали их девизом на земле Франции. Именно благодаря такому отношению к жизни французские зрители могли восхищаться выступлениями казаков-джигитов цирковой труппы, организованной А.Г.Шкуро, в которой выступал знаменитый джигит – Ф.И. Елисеев. Только несгибаемый дух, сила воли и жизнелюбие пробудили к жизни ярчайший поэтический талант донского казака Н.Н. Туроверова, поэтов А.Ачаира, С.Бехтеева, А.Несмелова, стихи которых хорошо известны во Франции, а теперь и в России. И лишь волей Божьего провидения можно объяснить, как полковник Российской армии Василий Вознесенский, не имевший гражданской специальности, смог стать знаменитым балетмейстером «Полковником де Базиль», как он себя называл.
Дух Франции, кипучий, предприимчивый, но вместе с тем немного легкомысленный и авантюрный, соприкоснувшись с русским Духом, породил культурные феномены, изменившие ход тогдашней жизни, обогатившие и украсившие ее. Эти явления в наши дни лишь начинают открываться нам, их далеким потомкам и соотечественникам. Так давайте же вместе поднимем завесу эпох и событий, потому что это – наш долг, долг последующих поколений, для которых этот исторический багаж формировался, накапливался и тщательно сберегался теми, кого уже нет на свете. Мой рассказ о них – воинах, философах. Внимайте!
Виктория Мурина06.03.2017
Антон Прошенков
