Перспективы иностранных мигрантов во Франции: креолизация или этнические анклавы?

E-6eonyXsB4mqwJ.jpg

Одной из наиболее острых и актуальных для французского общества на сей день является тема иностранной миграции. Поток мигрантов из стран Ближнего Востока, Средней Азии и Северной Африки, усилившийся после начала ряда военных операций, инициированных США и их союзниками по блоку НАТО, захлестнул Францию. Достаточно сложная и в предшествующие годы социально-этническая обстановка на территории французской республики, в настоящий момент грозит обернуться для Франции неконтролируемым взрывом разрушительной силы.

Начавшаяся в республике предвыборная борьба в очередной раз поставила на повестку дня вопрос об отношении к иммиграции, необходимости ее регулирования, а также о месте, которое будет отведено тем представителям национальных этносов, которые уже находятся на территории Франции. Важность решения данной задачи заставила кандидатов – представителей различных политических кругов в очередной раз заострить внимание на проблеме мигрантов.

Говоря об отношении французского общества к иммигрантам, неважно, являющимся гражданами Франции или нет, можно выделить две полярные системы оценки означенного явления, разделившие социум на две условные категории: «за» и «против». Что стало причиной поляризации, почему возникли две антагонистические крайности и возможен ли какой-либо третий путь в формировании отношения общества к вопросу? Каковы причины и движущие силы процесса, и какое будущее ожидает французский социум и государственность в случае победы той либо другой стороны? Предлагаем разобраться вместе.

Презумпция виновности

Без сомнения истоки проблемы иммиграции следует искать в истории французского колониализма. Французское государство, являвшееся в недалеком прошлом колониальной империей, в наши дни служит объектом для выпадов и эскапад различных политических деятелей: как тех, кто является этническим французом, так и представителей других национальностей, стремящихся поставить в вину колониальный период истории. Основными аргументами для критики служат варварская эксплуатация народов и территорий, составлявших колониальные владения Франции, работорговлю, хищническое использование природных ресурсов.

В настоящем список претензий к Елисейскому дворцу постоянно пополняется. В их числе – создание условий для активизации радикальных исламских организаций в Центральной и Западной Африке. Одновременно с этим правительство Франции обвиняется во вводе войск на территорию означенных республик для урегулирования их внутренних конфликтов. Французский капитал постоянно обвиняют в экспансии и захвате рынков стран третьего мира и создании условий, в которых национальные экономики не имеют возможностей развиваться самостоятельно.

Французский колониализм прошлых веков обвиняют в том, что именно он явился главным препятствием экономическому и социальному развитию африканских и ближневосточных государств, поставив целые народы в такие условия существования, которые делают невозможным дальнейшее проживание в традиционных регионах их расселения. Кроме того, создав бесконечную череду нерешаемых проблем в регионах Африки и Ближнего Востока, современная Франция якобы продолжает игнорировать уже на своей территории проблемы тех, кого ее политика лишила отечества, жилья и крыши над головой.

Обвинения изнутри: общий знаменатель

На территории собственно Франции источником подобных обвинений служит политический кластер, представляемый различными организациями, составляющими «левый фланг» французской политики. В их числе – социалисты, антифашистские организации, «зеленые» и прочие, их спектр достаточно широк. Так вот, по мнению их лидеров, проблема иммиграции является таковой лишь постольку, поскольку только в таком ключе воспринимается обществом. Французский социум, по их мнению, заражен ксенофобией, национализмом и шовинизмом. Для решения этих проблем достаточно просто не воспринимать враждебно процесс наполнения традиционного французского общества новыми элементами. Таким образом, по их мнению, острота процесса уменьшится, а впоследствии исчезнет совсем.

Европейское сообщество, признанным лидером которого является Франция, по своему составу мультикультурно. Мультикультурализм – явление, свободное от рамок и ограничений по составу входящих в него этнических и культурных формирований, поэтому, теоретически, представители культур африканских и азиатских имеют те же возможности для вхождения в европейский мультикультурный ареал. На практике же процесс тормозится с одной стороны и обостряется с другой лишь по причине отсутствия во французском обществе нужного уровня толерантности. С точки зрения представителей «левого фланга», проблема только в этом. Ее главный источник – сами этнические французы, которые не хотят всего лишь поменять угол зрения для разрешения ситуации. Нетолерантное общество – корень всех бед, и ответственность за это лежит на нем самом.

Истоки французской «ксенофобии»

Конечно, каждый волен воспринимать сказанное выше согласно своим моральным императивам, кругозору, образованию, жизненному опыту, наконец. Совсем недавно в составе французского суперэтноса существовал (да он и сейчас существует, просто о нем редко вспоминают) этнический кластер креолов. Исторически креолы – это выходцы из стран, входивших во французскую колониальную империю, имевшие все гражданские права, занимавшиеся предпринимательством, служившие в армии, жившие на всем пространстве, занимаемом империей. В чем же их отличие от этнических европейских французов? Дело в том, что креолы не были белыми. Вернее были, но не полностью.

Само по себе определение креолов обозначает людей, в чьих жилах присутствует кровь небелого населения французских колоний. Это были потомки от смешанных браков французских солдат, торговцев, моряков и священников с женщинами – представительницами местных традиционных этносов. В силу того, что в Новом Свете и Африке белые женщины были редкостью, священники соединяли брачными узами этнических французов с негритянками и индианками. Католическая церковь обращала в свое лоно местные племена. Так католиками часто становились, например, индейцы яки, живущие на территории Мексики. В Африке христианство по католическому обряду исповедует до сих пор племя Ибо, проживающее в Нигерии. Согласно постулатам католической церкви, «нет ни иудея, ни эллина» – то есть все, кто исповедует католицизм, равны между собой, а также перед Богом и Папой Римским, какого бы цвета ни была их кожа.

В американской Луизиане, проданной Наполеоном Бонапартом в 1805 году Соединенным Штатам Америки, креолы сформировали местную аристократию, многие из них были обладателями крупных капиталов или имели дворянское звание. Столица Луизианы – Новый Орлеан – был крупнейшим и красивейшим городом Америки, столицей не только с административной точки зрения, но и в сфере искусства, моды, архитектуры и музыки. Все это – результат деятельности и вложений капиталов именно французских креолов.

Если обращаться к персоналиям, креолом (точнее – квартероном, ибо одна из его бабушек была негритянкой) был всемирно известный французский писатель Александр Дюма-отец. Его бабушка по отцовской линии была чернокожей рабыней по имени Мария-Сессета с острова Гаити. Стоит напомнить, что отцом писателя был генерал Тома-Александр Дюма. Получается, что человек, рожденный от рабыни-негритянки, то есть негр наполовину, смог дослужиться во французской армии до высшего офицерского звания.

Креолкой была мать французского живописца Эдгара Дега, ставшего на родине одним из известнейших представителей движения импрессионистов. Вспомним также политика по имени Блез Диань. Этот гражданин Французского союза, родом из Сенегала, был избран на пост депутата французского парламента в 1914 году. Позже он стал заместителем министра по делам колоний, а депутатом парламента оставался до самой своей смерти в 1934 году. Блез Диань был чернокожим.

Если нужны примеры в современности – перед нами кандидат в президенты Франции на выборах в апреле 2022 года Эрик Земмур. Он в данный момент находится на крайне правых позициях политического истеблишмента Франции. Так вот, Земмур – этнический еврей, семейство которого было частью еврейской общины во Французском Алжире. Если посмотреть на ситуацию абстрактно – она выглядит дико. Еврей из Африки является самым ярым сторонником возврата Франции ее национального величия, выступает последовательным противником иммиграции, при этом – две трети мигрантов на территории Франции являются выходцами из стран Северной Африки. И за все это Земмур традиционно обвиняется в фашизме, радикальном национализме и ксенофобии.

Поскольку мы говорим о Франции, то не будет преувеличением сказать, что из всех мировых держав (Россия стоит на одном уровне с нею) рекорд французской национальной и этнической терпимости не преодолен никем до сих пор. Французы традиционно воспринимали как равных жителей всех территорий, входивших во Французский союз. Гражданство и паспорта в колониальной империи получали алжирцы и сенегальцы, выходцы из Гвианы и Индокитая. И отношение к ним в метрополии было как к равным. В чем же заключается объяснение феномена Дюма, Дега, Дианя и, наконец, Земмура? Почему они являлись и являются не просто французами, а французами выдающимися? И почему современные выходцы из тех стран, которые когда-то были Францией, пусть колониальной, французами стать не могут? Ответ на этот вопрос есть.

Религия как политика

Все деятели культуры и политики, которые упомянуты чуть выше, являлись и являются носителями культурного императива, в основе которого лежат ценности, насаждаемые католической религией. Первой и впоследствии единственной религиозной идеей, создавшей французское этническое и культурное сообщество, стал католицизм. Он лег в основу современной этики и морали, мировосприятия, а также идентификации внутри общества по принципу «свой-чужой». Современные французы, даже те, кто позиционирует себя атеистами, тем не менее являются католиками по своему менталитету и ценностям.

Именно по этой причине Дюма-отец известен нам как французский писатель, а Дега – как французский импрессионист. Поэтому Блез Диань был французским политиком, а Эрик Земмур стал французским националистом. Они, вне зависимости от того, где родились и к каким этническим корням ни принадлежали, были и есть французы по темпераменту, манере мышления, языку. Они – часть французской культуры в той же степени, в какой и она принадлежала им либо ими создавалась.

Но вернемся к теме иммиграции. Невозможность для иммигрантов стать частью французской среды проистекает единственно от яростного нежелания ими воспринимать французскую культуру в качестве своей. Во Франции нет религиозных запретов, согласно Конституции, провозглашается право свободы вероисповедания. Но суть современного ислама заключается именно в его противопоставлении другим культурам и попытках добиться доминирования, как это происходит на территории Французской республики.

Вспомните волну недовольства, обернувшуюся чередой манифестаций, когда во Франции был принят закон о запрете религиозных символов на территории учебных заведений? Иммигранты вышли на улицы требовать от правительства отмены запрета на ношение хиджабов в школах, мотивируя это ущемлением своего религиозного достоинства. А сколько было выступлений и стычек с полицией после закрытия нелегальных мечетей, в которых проповедовали необходимость джихада против европейцев? Едва ли можно винить французов в том, что они не хотят видеть подобного на улицах своих городов. Ведь подлинная проблема мигрантов заключается в том, что они хотят и требуют воспринимать их именно и только такими, какие они есть, не утруждая себя даже попытками стать ближе к коренному населению страны, в которой и за счет которой они живут.

Креолизация в современной Франции – перспектива или мираж?

В июле прошлого года состоялись дебаты между Эриком Земмуром и Жан-Люком Меланшоном, самым, пожалуй, видным представителем социалистов во Франции, лидером партии «Непокоренная Франция». В ходе дебатов активно обсуждался вопрос мигрантов, характеризуя который Меланшон заявил о том, что французское общество находится у истоков процесса креолизации выходцев из стран Африки и Ближнего Востока. По его словам, процесс развивается поступательно и опасаться нечего. Французам стоит лишь запастись терпением и подождать, пока чужеродный элемент станет частью нового мультикультурного общества Франции. Однако обстоятельства, сопутствующие «интеграции» мигрантов во французское сообщество таковы, что их анализ позволяет отнестись к словам лидера социалистов как к обычной демагогии. Доказательствами могут послужить некоторые наблюдения, которые позволяют сделать четкие выводы.

Начнем с того, что свои права иммигранты отстаивают исключительно при помощи манифестаций и акций протеста. На данный момент неизвестен ни один легальный политический лидер из их среды, который бы попытался законными методами, через членство в Парламенте, например, представлять интересы своих земляков. Официальной политической борьбой они пренебрегают, предпочитая размахивать плакатами или громить витрины.

Образование, которое также  могло бы послужить средством не только для интеграции во французский социум, но и повышению удельного веса в нем, согласно их морали и этике, не считается достойным внимания занятием. В любом случае на уровне их менталитета статус образованного человека ниже, чем, к примеру, статус религиозного проповедника или старейшины. Этническое взаимопроникновение иностранцев и европейцев также затруднено в силу религиозных ограничений и племенных традиций.

В профессиональном плане они тоже мало что из себя представляют, поскольку современные промышленность, торговля и финансы требуют образования (светского), опыта работы и интереса к избранной сфере. Современной Европе нужны не поденщики и разнорабочие, а профессионалы, поскольку во всех сферах технологии и программное обеспечение позволяют меньшему количеству людей добиваться больших результатов в работе.

Ощущая и видя все это, а также чувствуя свою неспособность конкурировать с европейцами на равных, выходцы из третьих стран создают на новых местах те единственные формы существования, к которым привыкли – землячества, состоящие из кланов, в свою очередь состоящих из патриархальных семей. При таком положении дел обретение французского гражданства становится фикцией, поскольку само по себе ничего не дает его обладателю. Происходит это не потому, что французское общество настроено против него, а вследствие того, что он сам не склонен реализовывать свои гражданские права.

Глядя в завтрашний день

Если быть честным, хотелось бы верить, что назревшая во французском обществе проблема решаема. Но для того, чтобы ее решить, иностранные мигранты должны сами предпринимать активные шаги к интеграции. Французы – доброжелательный и дружелюбный народ, но вместе с тем – народ сильный, и потенциал его далеко не исчерпан. Стоит отметить, что единение было бы благом для всех, но непременным условием такого единения на территории Франции должен быть закон и европейская культурная доминанта.

Давным-давно Европа выдержала многовековую войну с исламским миром. Это было тяжелое время, которое нет нужды возвращать. И вчера, и сегодня противостояния и конфликты способны принести лишь новые жертвы, но сближение без взаимного уважения невозможно. Если Франции суждено будет стать ареной новой Реконкисты, кто знает, выдержит ли она это, останутся ли силы на то, чтобы двигаться дальше? Но и в случае победы противной стороны цена ее будет такова, что платить ее не будет иметь никакого смысла, тем более что все технологии, блага, да и сама цивилизация суть достижения европейской мысли. И  без коренных европейцев все это исчезнет, открыв дорогу эпохе нового варварства…

Мы в Фейсбуке


О нас

Журнал SLON – вестник Лазурного берега Франции и Монако. Рассказываем про общество, бизнес, недвижимость, частную авиацию и яхты.


Наш InstagramНаписать редактору

Позвонить в редакцию



Подписка

Мы тоже не любим спам, поэтому наши рассылки полезные. Подписывайтесь!



Рубрики