Новости искусства Франции

Михаил28.01.2022

Великий гений импрессионизма Мане – коренной парижанин, родившийся в 1832 г. 23 января. Праотец этого художественного жанра всегда занимался любимым делом и сегодня является образчиком того, что не нужно следовать стереотипам. Важно самореализоваться, идя к мечте, невзирая на сложности и молву. У мастера кисти и холстов была непростая судьба…

Против родительского указа

Глава семейства Огюст Мане почти с пеленок распределил жизненные роли для своих детей. Эдуарду он сулил участь юриста, Эжену – роль судьи, от Гюстава отец ждал профессии врача. Строгих правил родитель, работавший хранителем печатей, не привык ослушания и ожидал от детей полной покорности. Эжени-Дезире Фурнье, покладистая женщина, ставшая женой Огюста, смирилась с характером супруга и не перечила ему. Прислуга не смела ослушаться хозяина, стараясь угодить ему. Но из этого всеобщего послушания выбивался младшенький. В 8-ми летнем возрасте мальчишку отправили учиться в аббатский пансион Пуалу, который находился в Вожираре. Бунтарский характер парня доводит учителей, ведь ему не до учебы. Куда более занятны мечты о доме или дядюшке Фурнье по материнской линии. Дядька был единственным в мире человеком, понимавшем страсть ребенка к художеству.

Огюст попытался направить сына на «путь истинный», сделать его «как все», направив его в элитный колледж. Парень находился на полном пансионе, хотя учился неважно, не собираясь вгрызаться в гранит науки. Молодого человека с тонкой душой по-прежнему тянули краски, кисти, холсты. Но он с удовольствием погружался в уроки рисования. Дядюшка водил племянника в Лувр. Часами они бродили перед картинами в Испанском музее великих художников.

Молодой человек вдохновлялся от произведений Эль Греко, Риберы, Гойи, всматриваясь в мазки, силуэтные линии на картинах, размышлял над сюжетами.

Парня оставили на второй год учиться в пятом классе. Дядя понимал мальчишку, решив отправить юнца на курсы художников, оплатив учебу. Наконец, парень стал писать картины в 14 лет. Его рука дерзко и уверенно кладет мазки краски на полотна, независимо от темы урока. Сюжет он всегда выбирает сам. Мане-старший в недоумении: художества не могут принести доход. Как будет жить сын, где возьмет средства к существованию? Эдуард решается уплыть подальше в море в составе команды большого корабля. Мечтая поучаствовать в кругосветке до 18 лет, парень взобрался на лайнер «Гавр и Гваделупа», добрался до бразильского Рио с его карнавальными красотками, соблазнами, и…укусом гадюки. После ему пришлось отсидеться в каюте, погрузившись в мечтания о Париже. Только в голову упорно лезут мысли о картинах.

Ловушка для мгновения

Том Кутюр взял парня на поруки, начав обучать мастерству живописца в 1850 г. Отсюда Мане взял манеру относиться к этому осознанно, учиться искусству серьезно. Детские шалости остались позади. Наступает пора любви к делу и девушке Сюзанне Леенхофф. Пианистка обучала Мане и его брата играть на фортепиано. Любовь была страстной, взаимной, наполняющей душу. Неожиданный, захватывающий любовный роман дал художнику способность тонко чувствовать мир, отточить свое представление о жизни, ловить мгновение и наслаждаться красотой женщины, природы, отношений.

Только рукой художника не может управлять строгий академический подход, сухая теория, здесь все идет от сердца. Мане ненавидит фальшь, уходит от стереотипов рисования. Натурщики застывают в естественной позе, он периодически их тормошит, заставляя уйти от канонов позирования. Торопливо, словно вор, желающий украсть все красивые местечки, сценки из жизни Парижа, он бегает по улицам и ловит мгновения. Лица прохожих, застывшие улочки в тишине и безлюдии отражаются на его первых набросках. Так прошло шесть лет, после чего художник ушел от мастера.

Пришло время знакомства Сюзанны с отцом возлюбленного. Это произошло, только Мане-младший представил собственного сына от Сюзанны как братишку любимой. Отношения с отцом только наладились, и художник опасался лишиться этого приятного взаимоотношения. Вдохновленный шедеврами итальянских художников, молодой талант отправился в эту страну.

Оттуда мастер привез несколько выдающихся работ, собственные интерпретации полотен кумиров.

Эскизы, сделанные с картин Веласкеса, Тициана, Рубенса, казались уже шедевром. Только до славы всемирно известного мастера было далеко. Но в душе свербила мысль – понравится отцу, доказать, что его выбор оправдан. Мечтал он и славе по всему миру, ему хотелось устроить выставку своих работ в Салоне. Это «Мекка» живописного искусства, где регулярно встречались поклонники живописи, собранные Парижской академией изящных искусств.

Начинающий художник уже приготовил две работы. Но в Салоне отказались взять «Мальчика с вишнями» из-за его нарочитой «фактурности» и полотно «Любитель абсента» тоже посчитали не удел, назвав его вульгарным экспонатом. К чему писать людей, страдающих зависимостью от алкоголя, – недоумевали организаторы выставки.

Художнику в душе отчаиваться некогда, его ждут новые полотна, источники вдохновения. Мане работает без устали, с каждым разом совершенствуя мазки, летающие по полотну, словно птицы. Кисть похожа на смычок скрипки, рождая красочные сюжеты. Хотя при всех стараниях полотна никто в упор не видит, не замечает полет души, запечатленный на картинах. Даже близкий друг, мастер-стихоплет Бодлер тоже недооценивает творчество.

Мане-старший неожиданно оценил высоко творение сына, родительский портрет «Гитарреро». Эта работа отправится в Салон в 1861 г., когда критики скажут про Мане-младшего, что у него особый стиль написания картин с присущей самобытностью. Старт был дан! Теперь судьба переменила русло течения. Вдруг нагрянула любовь. Мане закрутил роман с натурщицей. Викторина Меран стала его Музой. Сюзанна, жена, уже знает о «шалостях» мужа, но молчит.

Появились первые заказчики. Но трудности не собираются уходить из жизни художника. Правдивое написание портрета Мадам Брюне обидело женщину. В итоге не все понимают его творения. Он продолжает отражать характеры танцовщиц, не подрисовывая фальшивой красоты. Его мазки пишут правду, пишут людей с недостатками, как в жизни. В этой простоте – божественная красота. К таким портретам можно отнести «Лолу из Валенсии», написанную в 1862 г. К этому времени умер отец, и Мане тяжело переживает этот этап судьбы. Салон уже ждет его новых работ, встречая «Завтрак на траве», «Сельский концерт». Публика не оценила его мытарств, посыпалась жуткая критика.

В 1863-м Салон перестал принимать картины, и мастера возмутились, ведь это 2,8 тыс. полотен. Скандальная история привлекла Наполеона III, приказавшего открыть императорский Салон. КВ это заведение принимали картины только по желанию публики, по всеобщему выбору. Но публика сразу высмеяла все выставленные картины…

Особенно возмутила картина «Завтрак на траве». Критики кричали, что это «непристойщина», ужасная картина, вызывающая только раздражение. Сюжет этого полотна представлял двух женщин в обнаженном виде и джентльменов в одежде. Такой поворот событий люди сочли за оскорбление, вызов. Но Мане вовсе не думал гневить народ. В поиске точек примирения Мане представил новое творение, выдав богиню, списанную с картины Тициана «Венера Урбинская» за обыкновенную даму. Полотно называлось «Олимпия». Мастер не стал показывать шедевр, хотя в сердце грелась надежда, что ее-то уж обязательно воспримут правильно.

Опасаясь реакции толпы, Мане припрятал полотно до «лучших времен».

Жюри посчитало ужасными «Эпизод боя быков» и «Мертвого Христа с ангелами», не приняв на очередную выставку. Мане уничтожил ножом первое полотно. Наступил 1865-й, когда Бодлер помог другу выставить «Олимпию» в Салоне. Сладкое предвкушение чуда, славы затаились в душе. Увы…На сей раз народ просто жаждал крови и уничтожения картины. Сотрудникам пришлось повесить картину под потолком! Мане сломался, уехал в Испанию, покинув Францию в поисках душевного успокоения, восстановления сил.

Пришло время возвращаться в столицу, но Мане к этому времени взял себя в руки и в полном спокойствии написал «Бой быков в Мадриде». Появилось еще несколько картин на тему корриды, включая «Флейтиста». Рядом начинают появляться друзья, разделяющие его видение жизни и взгляды на живопись. Золя тогда пророчил, что многие смеются над полотнами художника, а внуки станут ими восхищаться. Так и случилось!

Общество разделилось на два лагеря: почитателей творчества Мане и его противников. Душа опустела, когда скончался его близкий соратник Бодлер. Практически надежда в его душе угасла на понимание со стороны общества. На выставки он привозил картины без особого вдохновения. Появившиеся в его судьбе Ева Гонсалес, Берта Моризо скрасили это состояние.

Мане пришлось переживать вместе с Парижем тяжелейшие времена осады. Обессиленный художник вновь решился писать. Один бизнесмен покупает его картину, что поднимает его дух. Для Салона мастер пишет «Кружку пива». На этот раз случается чудо – картину воспринимают «на ура»!

Спустя некоторое время он вновь оказывается в немилости, возвращаясь к прежнему стилю.

В паре шагов от славы

Однажды на пленэре Мане был сражен картиной товарища «Впечатление. Восход солнца». После этого он решил изменить манеру написания, играя красками. В то мгновение его жизни появилась «В лодке», потом свет увидел «Аржантей». Общество снова исходит слюной в жарких спорах по этим двум произведениям. Мане и сам спорит с классикой импрессионизма, не любит недосказанность. Ему подавай полный сюжет от начала до конца, ясный и простой, без прикрас! Салон отказывается выставлять его труды.

Один из критиков начинает поддерживать живописца. Только здоровье сильно подводит мастера, начинает ныть нога. Сказываются последствия разгульной жизни в Рио, где женщины болели атаксией, нервно-мышечным недугом. Врачу оставалось констатировать диагноз. Мане продолжает писать, изнемогая от боли. Наконец, слава подобралась к нему близко. Общество принимает его, только вот боли не дают дышать свободно.

Салон жаждет его работ, принимая их с отметкой «вне конкурса». В 49 он признанный гений, которому даже выдают Орден Почетного легиона. Ампутация ноги. Но он еще написал «Весну», «Осень», «Бар в Фоли-Бержер». Сын Леон часто бывает с ним, узнав тайну собственного рождения, что он не брат Сюзанны. Весной апрельским днем 30 числа 1883 года небо навсегда унесло гения…

Экспертное мнение

Во второй половине XX столетия импрессионизм возрождался. Импрессионисты отталкивались от предков классической школы живописи. Мастера по-новому представляли картины бытия человеческого, ломали стереотипное мышление, подходы коллег к представлению на полотне сюжетов реалий. Эдуард Мане – живописец-нигилист, стремящийся представить свою точку зрения, отличную от других. Большая заслуга этого художника заключается в нетривиальном восприятии обычного события, житейских фрагментов. В этом моменте заключена суть смысла жизни.

Мане обращал внимание на субъективные элементы, относясь к ним, словно ребенок, просто и непосредственно. Художник боготворил каждый момент пребывания человека на земле, сделав ударение на его индивидуальности. Имя Мане связывают с новаторскими идеями европейской художественной культуры. Мастер стремился сменить однообразие искусства на живописную пластику в подаче материала.

Импрессионизм доказал жизнеспособность, что видно в полотнах художников нынешнего и прошлого веков.

Egor Sergeev26.01.2022

super_medium_b349ccb7273ea753832c49ad03491d53-1280x810.jpg

Мечтаете оказаться во Франции, но сейчас нет такой возможности? Просто прогуляйтесь по Москве: здесь есть немало местечек, которые напомнят о любимой стране. Итак, путешествие начинается.

Прогулка по бульварам

Всем нам известны бульвар Капуцинок, Монмартр. Однако, московские бульвары тоже можно назвать французскими.

Дело в том, что Екатерина Вторая была первой, кто предложил «подсмотреть» идею соответствующей организации пространства города у французов – ее весьма впечатлили бульвары Парижа. Для реализации идеи новой городской застройки пригласили Николя Леграна – известного архитектора из Франции. Он составил план прокладки бульваров для Москвы, но, к сожалению, ушел из жизни раньше, чем его удалось реализовать.

Так, очаровательные, созданные по типу французских, бульвары появились в столице лишь на заре позапрошлого века. Первым был Тверской бульвар.

Поклонная гора

Одно из важнейших для России событий 1812 года происходило именно в этом месте. Здесь Наполеон Бонапарт тщетно ожидал, что ему предоставят ключи от Москвы.

Безусловно, современная Поклонная гора – это новодел. Гору, с которой смотрел на город французский император, сравняли с землей еще во времена Советского Союза.

Кинофабрика «Pathe»

Филиал знаменитой французской кинофабрики находился в начале прошлого века за зданием Белорусского вокзала. Благодаря столичному отделению кино в России стало не просто аттракционом, а неотъемлемым атрибутом культурной жизни.

Всего за 4 года, с 1909 по 1913 годы, филиал выпустил пятьдесят игровых картин, причем в основе их сюжетов были события российской истории и русские литературные произведения, например, «Анна Каренина».

Увы, сегодня побывать в историческом здании не получится: его уничтожили в 60-х.

Французский театр

Этим театром владел выходец из Франции Шарль Омон. Заведение работало в центре Москвы, в Камергерском переулке, впоследствии переехало в сад «Аквариум».

Дореволюционная богема обожала этот театр, да и сад тоже, которым завладел предприимчивый француз. В выходные дни здесь было особенно весело: звучали оркестры, устраивались народные гуляния. Сегодня на этом месте находится концертный зал им. П.И. Чайковского.

Ресторан «Эрмитаж»

На Трубной площади до революции открылся ресторан «Эрмитаж», где подавали всем сегодня известный салат «Оливье». Его автор – шеф-повар из Франции по имени Люсьен, фамилия которого и стала названием для блюда.

Заведение славилось не только роскошным меню, но и великолепными интерьерами. Здесь любила бывать московская богема. Сегодня это здание 1816 года является памятником российского культурного наследия.

Фабрика «Брокар и Ко»

Так называлось французское парфюмерное производство, принадлежавшее Анри Брокару. Располагалось оно на улице Павла Андреева. Сегодня здесь работает знаменитая фабрика, любимая всеми советскими женщинами, «Новая заря», фирменные духи которой называются «Красная Москва». Кстати, их разработал именно Брокар.

«Ралле и Ко»

Конкурентом Брокара была компания «Ралле и Ко» на Вятской улице, где творил парфюмер, которого звали Эрнест Бо. Именно он – автор безупречных духов «Шанель номер 5». После революции производство национализировали и переименовали в фабрику «Свобода». Сегодня завод можно посетить с экскурсией.

Храм Святого Людовика Французского

После революции французы устремились в Россию. В районе Лубянки они возвели маленький деревянный храм, но уже в 1833 году началось строительство современного классического здания.

Храм уникален тем, что его не закрыли даже во времена СССР. Католическая церковь действует и сегодня, и службу можно послушать не только на французском, но и на других европейских, и даже на вьетнамском языке!

На улице Малая Лубянка, неподалеку от храма, есть небольшое здание, возведенное из красного кирпича. Построили его на средства, пожертвованные французами. В прошлом здесь действовали французские школы для мужчин и женщин. А с 1997 года в доме заработал лицей Александра Дюма, где все предметы преподаются по-французски.

Дом Ле Корбюзье

Француз Ле Корбюзье – величайший зодчий прошлого столетия, автор таких монументальных проектов, как Швейцарский павильон в Париже. Интересно, что в 30-е годы ХХ века мастер разработал инновационный проект и для Москвы. Это было здание Центросоюза – авангардный деловой центр со стеклянными стенами и легкой свободной планировкой, который выглядит оригинально даже в XXI веке. Полюбоваться творением француза можно на Мясницкой, 39. А перед ультрасовременным комплексом красуется памятник его создателю.

Легендарная Эйфелева башня

Не удивляйтесь, но в столице России тоже есть своя Эйфелева башня, правда, ее уменьшенная копия. Полюбоваться ею можно на территории завода «Москабельмет» на Авиамоторной.

Высота сооружения сопоставима с 5-этажным домом. Соорудил французскую достопримечательность один из заводчан из подручных материалов.

И еще о знаменитой башне. Во внутреннем дворике знаменитого московского Музея современного искусства на Петровке можно увидеть фрагмент настоящей достопримечательности из Парижа, а именно – часть лестничного пролета, проданного на аукционе. Лестницы с башни убрали за ненадобностью, когда на ней установили лифты.

Посольство

В ХХ веке посольство Франции базировалось в Доме купца Игумнова, где сегодня располагается резиденция посла Франции. Адрес посольства Франции – улица Большая Якиманка, 45.

Усадьба «Кусково»

Эту усадьбу можно назвать Подмосковным Версалем. Владение графа Шереметьева было возведено в XVIII столетии. Проект разработал Шарль де Вайи, который являлся законодателем архитектурной моды тех лет. А в годы, о которых идет речь, были популярны регулярные парки Франции, которые прекрасно прижились в резиденциях в России.

Парк в «Кусково» обустроен именно по типу «версальского сада»: все элементы здесь строго симметричны, аллеи абсолютно прямые, их украшают статуи, выполненные в античном стиле. По сей день парк сохранил французскую планировку.

Надеемся, французское путешествие получилось приятным и интересным.

Антон Прошенков19.01.2022

Импульсы колонизации и «лишние люди»

Созданная Эмаром Клермоном де Шастом концепция освоения Нового Света стала гармоничным сочетанием перспектив выгодной торговли для французских негоциантов и политических перспектив для королевской власти. То и другое было одинаково важным, поскольку торгово-промышленные круги финансировали будущие колонизационные процессы, а власть короля обеспечивала их легитимность, политическую и правовую составляющую вопроса. Что касается конкретного интереса короны в формировании экспедиции, то он заключался в следующем: в случае успеха и расширения торговли Канадско-Акадской компании в казну должны были бы поступать налоги, посему финансовая выгода в этом случае была бы очевидна. В случае безуспешных попыток поставлять канадскую пушнину на французский рынок, казна ни сантима не потеряла бы. Помимо прочего, развитие колониальных поселений в Новой Франции дало бы возможность избавиться от нежелательных элементов, находившихся внутри французского общества. О чем же идет речь?

Франция по завершении разнообразных войн 17 столетия имела в своем распоряжении огромное количество людей, применения талантам которых гражданская жизнь не предусматривала. Это были оказавшиеся не у дел и без гроша в кармане бывшие солдаты, наемники, кондотьеры и джентльмены удачи всех мастей. Полвека нескончаемых войн воспитали несколько поколений людей, для которых средствами добывания хлеба насущного стали не плуг и борона, а мушкет и шпага. Кроме походной жизни они не знали ничего, и, будучи рождены посреди военного лагеря, вскормлены с кончика пики и взрощены под звуки пушечной канонады и грохот барабанов, не знали никакого другого ремесла, кроме ремесла солдата. Их миром была война.

Стоит ли говорить о том, что навыки этих людей, их ценности и восприятие жизни вне военных действий были ни к чему не пригодны, а вследствие этого просто опасны? Они были завсегдатаями портовых трактиров и борделей, разбойниками с большой дороги, зачинщиками драк, вечными участниками дуэлей и поножовщин. И король, прекрасно понимая природу их грубых и прямолинейных душ, активно способствовал их оттоку с территории своего государства. А поскольку в пределах всей Европы обстановка была точно такой же, у сорвиголов и авантюристов подобного типа был один выход – Атлантика и Новый Свет. Именно им предстояло стать тем человеческим материалом, которому суждено было закладывать основы нового общества в Новой Франции.

Взрывоопасный материал

Логика принятия решения королем была не нова. История знает немало подобных примеров, когда сразу же после завершения гражданских войн центральная власть предпринимала захватнические экспедиции: чем дальше находились земли, которые предполагалось захватить, тем было лучше. И чем меньше шансов для этого имелось, тем активнее происходила вербовка будущих участников. Именно для этого были организованы знаменитые Крестовые походы, когда становление национальных государств и абсолютных монархий в Европе не нуждалось в таком количестве рыцарей, каковое находилось на их территории.

Именно такова была логика объединителя Японии сёгуна Токугава Иэясу в 1600 году. Едва успев одержать победу при Сэкигахара, завершившую трехсотлетнюю гражданскую войну, Иэясу предпринял одну за другой две военные экспедиции через Корейский пролив, поставив им целью захват всего Корейского полуострова. Финал большинства подобных предприятий вполне предсказуем. Чем больше смельчаков и авантюристов сложит голову в чужой земле, тем более спокойной будет жизнь в родной. Буде таковое случится, что предприятие увенчается успехом (всякое ведь бывает), владыка, указавший путь, пожнет положенные ему лавры. Если нет – вернувшиеся из похода будут объявлены героями, затем преданы забвению, но верховная власть в авантюрах подобного рода не терпит поражений никогда.

Будущие колонисты

Если последовательно взглянуть на импульсы, давшие начало волнам иммиграции в Новый Свет именно из Франции, перед нашим взором предстанет весьма любопытная картина. Если представить процесс колонизации как переселения в качестве синусоиды, то пики ее придутся на начало и конец XVII века.Завершение Религиозных войн и создание Канадско-Акадской компании привлекли в Новую Францию бывших солдат, разбойников и наемников.

Вторая волна колонизаторов выплеснулась на берега Канады в результате реформ кардинала де Ришельё в 20-е годы XVII века. Нам с вами этот период знаком по фильму «Три мушкетера». Помните, один из героев поет: «Хоть Бог и запретил дуэли, но к шпаге чувствую талант». В песне идет речь о запрете на дуэли друг против друга, явившемся одним из шагов кардинала по реформированию и укреплению института монаршей власти во французском государстве. По инициативе кардинала был принят королевский закон, каравший тюремным заключением дворян, обнажавших шпаги в бытовых ссорах.

Что же плохого усмотрел кардинал в стремлении смыть обиду кровью? Суть явления заключалась в том, что в поединках, происходивших по поводам, а чаще без таковых, дворянство видело проявление лихости, доблести и благородства. Итогом же процесса становилось непрестанное размахивание лихой сталью, в результате которого представители элиты тогдашнего общества – дворяне – гибли или получали тяжелые ранения столь же часто, сколь и бессмысленно. Дворянская кровь лилась не во благо Отечества, а по прихотям забияк. То время даже создало расхожий тип дворянина – задиры, выхватывающего шпагу, лишь увидев направленный на него пристальный взгляд. Таковы д’Артаньян и его друзья, кумиры нашего детства. Для подобных им даже родилось специальное прозвище – «бретёры», произошедшее от названия типа холодного оружия – «бретта» – гибкая шпага, служащая для нанесения молниеносных колющих ударов.

Так вот, эти самые бретеры, в основной массе своей – мелкопоместные или безземельные дворяне, их незаконнорожденные дети, «рыцари, лишенные наследства», хлынули в Новую Францию, поскольку там запретов на дуэли не существовало, а возможности построить карьеру и разбогатеть, судя по слухам, имелись. Притом, что средствами обогащения должны были быть шпага и мушкет. Для них это был мир, в котором, как во времена легендарного Роланда, можно было добыть богатство, почет и уважение при помощи острой стали. А что касается опасности – она лишь горячила их кровь и служила лишним стимулом для проявления храбрости и мужества. Кроме того, по инициативе Ришельё государство даровало дворянство торговцам – пайщикам североамериканских компаний, каперам и пиратам, не состоявшим на французской службе, но являющимся этническими французами. Так пиратство и торговля – ранее малопочтенные явления, стали обрастать флером романтичности и благородства.

Помимо «джентльменов удачи» поток колонистов включал в себя огромное количество людей различных профессий, вынужденных покинуть родные берега, вследствие религиозного преследования. Речь идет о гугенотах. Несмотря на формальное право свободы вероисповедания в отношении протестантов, они не переставали подвергаться религиозным притеснениям. Генрих IV сделал попытку ликвидировать раскол во французском обществе, но его преемники продолжали целенаправленно бороться с гугенотами. Так кардинал Ришелье, проведя очередную «внутреннюю» войну против них, завершил ее взятием последнего оплота гугенотов – портовой крепости Ла-Рошель 28 октября 1628 года.

Несмотря на дарование побежденным королевского прощения и формальное отсутствие угнетения по религиозному признаку, множество гугенотов сочтя невозможным далее проживать во Франции, эмигрировали на неосвоенные канадские земли. Среди них было множество негоциантов, моряков, ремесленников и крестьян. Для них «страна канад» была поистине «обетованной землей», свободной от религиозных преследований, главенства католической церкви и давления со стороны официальных властей. А что касалось возможных опасностей, связанных с дикими хищными животными, индейцами и природными стихиями – жизнь посреди войны, которая выпала им дома, была если и легче, то ненамного, то есть выбор был очевиден.

Отток гугенотов из Франции в Новый Свет принял характер цунами после отмены королем Людовиком XIV Нантского эдикта в 1685 году. Согласно новому указу, подписанному в Фонтенбло, гугенотам запрещалось проводить богослужения, их религия объявлялась вне закона, их церкви и школы разрушались, а торговые предприятия отчуждались в пользу казны. Недальновидный поступок короля привел в упадок внутреннюю торговлю во Франции, поскольку большинство мелких и средних торговцев были именно гугенотами, имевшими незнатное происхождение. Это были лавочники, торговцы вразнос, но среди них были и представители крупного капитала. Именно из них начиналась формироваться тоненькая пока еще прослойка, названная позднее «третьим сословием» – буржуазией. И уезжали эти люди, увозя с собой семьи, имущество, все, что могли, буквально выдергивая себя с корнями из родной почвы, из матери превратившейся в мачеху. Таково вкратце описание человеческого материала, составившего население будущей Канады.

На берегах реки Святого Лаврентия

Пока Франция собиралась с силами, готовясь к броску на североамериканское побережье, «страна канад» жила своей жизнью. Стоит отметить, что, несмотря на неуспех попыток колонизации Жака Картье и де Роберваля, французам все же случалось бывать на канадских берегах, где они пытались наладить процесс заготовки пушнины. Конечно, в большинстве случаев речь шла только лишь о частной инициативе. В отношении тех немногочисленных промышленников, которые на свой страх и риск поднимались по течению канадских рек, выражение «колонизация» не будет вполне корректным. Они прибывали сюда зарабатывать деньги, были людьми не семейными и, как правило, не собирались «оседать на земле». Тем не менее, они становились здесь явлением постоянным, основывали торговые фактории и, будучи французами, являлись своего рода первопроходцами «великой колонизации», несмотря на то, что даже если бы они об этом знали, то вряд ли бы в это поверили.

Ярким примером данного процесса может служить деятельность на канадской земле Пьера де Шовена де Тоннетуи. Пьер де Шовен был выходцем из Нормандии, по профессии моряком и торговцем. По вероисповеданию он был гугенотом и, видимо, в качестве жеста поддержки со стороны хотя и бывшего, но все же единоверца – короля Генриха IV, де Тоннетуи им был дарован чин генерал-лейтенанта Новой Франции. Это случилось в конце XVI века, когда де Тоннетуи начал предпринимать регулярные морские походы к берегам Северной Америки. Можно предположить, что он стал бы продолжать свои экспедиции даже без официального назначения, но в данный момент речь шла об элементарном обмене вежливостью в некотором роде.

По его просьбе, Генрих IV предоставил Пьеру де Шовену право десятилетней монополии на торговлю мехами французского Нового Света. Кусок, отхваченный негоциантом, что и говорить, был весьма жирным. Но король, зная это, выдвинул ряд условий, на которых его протеже мог возглавить и монополизировать торговлю. Помимо процента от торговых операций, де Шовен должен был основывать поселения, привлекать к колонизации желающих во Франции, а также способствовать распространению в Канаде католичества. Суть политеса, оказанного друг другу сторонами, заключалась в том, что король даровал де Тоннетуи чин, который был сугубой формальностью, потому что реальной возможности подкрепить чем-либо авторитет королевского решения попросту не могло быть. Также не имелось ни малейшей возможности для контроля за соблюдением монопольного права де Тоннетуи на меховую торговлю.

В свою очередь, Пьер де Шовен дал королю в обмен на его любезность такие обещания, выполнение которых было бы не очень возможным, даже будь они даны в отношении собственно французских территорий. Что уж говорить о Канаде! Каждая из сторон услышала то, что хотела, и получила то, чего желала. Негоциант получил официальное назначение, которое фактически не давало иных прав, чем те, что он мог обеспечить себе самостоятельно, а король делал формальную заявку на сопричастность к освоению новых территорий, притом в качестве инициатора процесса, который давно уже шел сам по себе.

Фактория Пьера де Тоннетуи

Получив подтвержденное королем право на меховую монополию, Пьер де Тоннетуи основал в устье реки Святого Лаврентия факторию для скупки и складирования мехов перед отправкой во Францию. Фактория получила название Тадусак. Заложенное негоциантом поселение находилось на территории, принадлежавшей индейскому племени инну.

Происхождение топонима Тадусак весьма забавно. Дело в том, что когда корабли флотилии де Тоннетуи причалили к берегу в месте, где собирались встать лагерем, им с реки Святого Лаврентия открылся вид на два круглых холма, находившихся рядом. Холмы были одной высоты и одной формы. Они напомнили истосковавшимся по женскому обществу морякам форму женской груди, и кто-то из них, владевший языком индейцев инну, сказал об этой схожести на индейском наречии. В местном произношении это было слово totouskak, что означало женскую грудь. Шутка морякам понравилась, и они стали называть основанное ими поселение Тадусак(на французский манер) .

Фактория Тадусак стала первой точкой присутствия французов на территории Канады со времени основания Жаком Картье поселения Шарльбур-Руаяль. В отличие от первой попытки основания форта, Тадусаку, названному в честь женской груди, была суждена долгая жизнь. Поселение с тем же названием и в той же бухте существует на территории канадской республики до сих пор. Фактория была расположена в удобном месте, ее легко было найти со стороны залива Святого Лаврентия, местные индейцы охотно торговали мехами с белыми поселенцами.

Несмотря на официальный статус Пьера де Шовена де Тоннетуи, ожидания короля в отношении его кандидатуры не оправдались. Колонизация как таковая не интересовала де Тоннетуи, бывшего по натуре негоциантом и капером в большей степени, нежели политиком или государственным мужем. Торговля шла бойко, поскольку помимо королевского указа авторитет и хорошо вооруженные судовые команды надежно защищали его от любой конкуренции со стороны как индейцев, так и соотечественников. Но о большем Пьер де Шовен не помышлял.

Де Тоннетуи не построил ни одной церкви, не привез в Новый Свет ни одного священника. Его также не интересовало освоение и вспахивание земель, дальнейшее расширение ареала колонизации французами. Одной точки присутствия для торговых операций было пока достаточно, расширение сети факторий было делом будущих лет. В отличие от своих предшественников, де Тоннетуи не очень интересовали и географические открытия. Здесь стоит пояснить, что он организовывал экспедиции, его посланники поднимались вверх по рекам, составляли записи и налаживали контакты. Но цель преследовалась сугубо практическая – расширение торговых связей с индейцами. Освоение новых территорий, губернатором которых де Тоннетуи формально являлся, было скорее следствием его деятельности на этом посту, нежели причиной.

Стоит при этом отметить, что подобное отношение к освоению территорий Новой Франции несло в себе и положительные моменты. Так в отличие от многих своих предшественников, тех же Картье и де Роберваля, Пьер де Шовен де Тоннетуи был человеком сугубо рационального и практичного склада ума. Это означало, что снаряженные им экспедиции, выходившие из стен Тадусака, всегда преследовали конкретную цель или цели. Пьер де Шовен не искал стран, в которых под ногами валяются золотые слитки, как это делал Картье, он не жаждал славы великого географа и первооткрывателя, он не искал Сагенею или пути в Индию, он не думал о величии Франции – он сколачивал капиталы.

Одиссей Новой Франции

Не будем судить де Тоннетуи строго – он жаждал наживы хотя и не менее, но уж никак не более, чем все деятели канадских колоний, когда-либо занимавшие его пост. И пусть это не коробит чувствительной души читателя, в Новом Свете не выживали те, кто мечтал об ином. Америку открыли, создали, освоили и победили люди, чьи сердца были высечены из гранита, а души покрыты панцирем толще шкуры гиппопотама. При этом дельцы и каперы всегда добивались большего, нежели миссионеры и гуманисты. Секрет их успеха заключался в реальности и конкретной целесообразности поставленных ими перед собой и другими задач. А помимо того, в отсутствии сомнений, мягкости, жалости (в первую очередь по отношению к себе и, в еще меньшей степени – к другим) и обратных путей. У большинства из них был только миг между прошлым и будущим.

Еще одной любопытной стороной медали под названием «де Тоннетуи» являлась его способность подбирать себе помощников. Именно ему стоит поставить в заслугу тот факт, что его помощники и компаньоны продолжали активно развивать начатое им дело, привнеся в процесс проекцию своего видения будущего колоний. С деятельности плечом к плечу рядом с де Тоннетуи начались великие дела Самуэля де Шамплейна – исследователя и картографа, будущего основателя города Квебек и губернатора всех канадских колоний. К числу соратников де Тоннетуи относится Франсуа Граве – его партнер по торговле мехами, моряк и негоциант, бывший последовательным участником торговых предприятий трех канадских наместников – де Тоннетуи, Эмара де Шаста и Пьера Дюгуа. Кстати, сам Дюгуа впервые увидел североамериканские берега, находясь в составе команды одной из экспедиций де Тоннетуи в 1599–1600 годах.

Пьер де Шовен де Тоннетуи не оправдал ожиданий Генриха IV. Несмотря на то, что обязательства по колонизации края он сознательно проигнорировал, тем не менее, ему суждено было провести работу, последствия которой оказались значительными для Франции и судьбоносными для Канады. Так из его торговых предприятий вышли люди, искренне желавшие расширения владений Отечества, стремившиеся прославить Францию, распространив величие королевской власти на подвластные ей заокеанские земли. Можно долго спорить, насколько правомочным было бы приписывать будущие заслуги де Шамплена, Граве и Дюгуа их первому шефу – де Тоннетуи, но закрытые ворота «страны канад» уже ожидали приготовленные для них в Париже ключи и снаряженный там же таран, готовый проломить брешь из Старого Света в Новый. Но если бы мне было позволено сравнить Канаду с Древней Троей, то, без сомнения, фактория Тадусак была для французов Троянским конем, а Пьер де Шовен де Тоннетуи, вольно или невольно, стал французским Одиссеем, подготовившим изнутри неприступной крепости победу для своих соотечественников.

Антон Прошенков18.01.2022

Закрытые двери

Морские экспедиции, предпринятые в 1534–1545 годах французскими мореплавателями под командованием Жака Картье и Жана-Франсуа де Роберваля, стали временем появления на карте мира новых земель, названных их первооткрывателями Новой Францией. Дикие и неосвоенные пространства, протянувшиеся на тысячи миль во все стороны света, вошли в состав владений французской короны: богатые рыбой и дичью, корабельным строевым лесом и пушниной, они скрывали в своих недрах гораздо большие богатств, чем те, что первоначально манили торговцев, путешественников, моряков и авантюристов.

Бескрайние леса «страны канад», как называли ее первые европейцы из состава экспедиций Жака Картье, населяли племена краснокожих аборигенов, не знавших лошадей, не носивших доспехов, не ведавших огнестрельного оружия и пороха. У французских моряков, высадившихся в устье реки Святого Лаврентия, не было конкуренции со стороны флотоводцев других европейских государств. Бескрайние пространства, открывшиеся им, были настолько обширны, что, казалось, всему населению земного шара, если бы оно могло собраться вместе на одном континенте, хватило бы там места. Торговцы приморских городов Нормандии и Бретани уже предвкушали грядущие прибыли. Королевский двор составлял планы колонизации новых владений короны, учредив наместничество на новых землях.

Но прекрасная, обширная и богатая «страна канад» вовсе не спешила принимать в свое лоно чужаков-переселенцев из Европы. Поклонные кресты, снабженные надписями на французском языке, лишь формально удостоверяли принадлежность всех территорий, что лежали за ними, к французской короне. Но до них и их надписей не было дела ни ирокезам, ни росомахам или гризли. Кто бы ни заявлял права на эту землю, она принадлежала лишь самой себе. Стараниями Жака Картье начало пути было положено, но за время трех экспедиций европейцев они смогли убедиться лишь в одном: заявить о праве владения землями и владеть ими – понятия, далеко не тождественные.

Путь через Северную Атлантику, занимавший от тридцати до пятидесяти дней, был лишь самой легкой частью любой экспедиции к американскому побережью. Технические возможности морских судов того времени, их грузоподъемность и количественный состав корабельных команд были в сочетании таковы, что путешествие, предпринятое с любыми целями, предполагало обязательную зимовку моряков на территории Новой Франции.

Погодные условия не могли позволить предпринять начало путешествия раньше мая, поскольку зимние шторма в Атлантическом океане представляли собой большую опасность для деревянных парусников. Период навигации, когда они могли совершать путешествия в тех широтах, составлял примерно полгода – с мая по октябрь. Если предположить, что путешествие предпринято с торговыми либо исследовательскими целями, это означало, что непосредственная разработка целей экспедиции может быть предпринята примерно с середины июня по начало сентября. Простой подсчет говорит о том, что для ведения продуктивной деятельности можно было рассчитывать только на срок в два с половиной месяца, пока летняя погода благоприятствовала путешественникам.

Кроме погодного фактора на успех и благополучный исход предприятия напрямую влияли факторы взаимоотношений пришельцев с автохтонным населением – индейскими племенами. И этот фактор был чрезвычайно нестабилен, непредсказуем, а в силу этого смертельно опасен, ибо настроения краснокожих могли колебаться от братской привязанности до неумолимой кровавой вражды. И Жак Картье, и де Роберваль могли убедиться на своем горьком и трудном опыте, что ирокезские стрелы и томагавки надежно запирали ворота в «страну канад». Природная воинственность индейцев, их коварство и умение бесшумно передвигаться по лесам, превосходное знание местности и климата, делали их чрезвычайно серьезным противником в боевом противостоянии. В тех условиях, в которых приходилось взаимодействовать, индейцам были практически бесполезны боевые навыки европейских солдат – залповый огонь из мушкетов, артиллерия и сомкнутый строй.

Все факторы, ставящие под сомнение возможности благополучного исхода европейских экспедиций, усиливались необычайно с наступлением канадской зимы. Снежные покровы толщиной в два метра, льды, сковывавшие намертво корабли и вечная, непреодолимая и непобедимая цинга – самый страшный враг всех путешественников северных земель – непременные спутники зимовок в Новой Франции. Вой канадской метели и голодных волков, которому вторили боевые кличи ирокезов, с остервенением лезущих на стены фортов, горький вкус отвара анедды (западной туи), не дающие спать по ночам холод и боль в кровоточащих от цинги деснах. В бесконечные зимние ночи это порождало сковывающее душу чувство гнетущей апатии и безысходности – вот все, что смогли получить от этой земли ее «новые хозяева».

Ворота в Канаду для европейцев были запечатаны зимними стужами, их ревностно оберегали от чужаков суровые краснокожие воины с плюмажами из орлиных перьев и раскрашенными разноцветной глиной лицами. Ключик к этим воротам подобрать не удавалось, а для того, чтобы вышибить их тараном, у пришельцев пока не хватало сил.

Тем временем во Франции

После возвращения из Канады экспедиции Жана-Франсуа де Роберваля о Новой Франции забыли надолго. Длительное противостояние с испанскими Габсбургами сменилось острейшей борьбой двух стремящихся к власти партий в самом французском государстве. Вторая половина XVI века в истории Франции отмечена кровавой борьбой католиков и гугенотов. Две партии, боровшиеся за верховную королевскую власть во французском государстве, были де-юре религиозными объединениями (обе поднимали на щит религиозные принципы, проведшие различие между католиками и протестантами), фактически же это были два семейных клана, возглавляемые могущественными (родственными по крови, кстати) семействами Валуа и Бурбонов.

Кровавое противостояние партий во Франции исключало малейшую возможность предпринять какие-то шаги в направлении колонизации канадских территорий. Ситуация стала пусть медленно, но все же меняться лишь к концу XVI века. Она была напрямую связана с ослаблением конфликта и пришествием на французский престол короля Генриха IV из рода Бурбонов. Бывший лидер партии гугенотов, принявший крещение по католическому канону со словами «Париж стоит мессы», Генрих IV был неглупым человеком и дальновидным политиком. В период его правления интерес к Северной Америке вспыхнул при дворе снова.

По указу короля, наместником в Новую Францию был назначен Эмар де Клермон де Шаст. Это был опытный и заслуженный мореход, участвовавший в войнах с испанцами, командовал союзной франко-португальской эскадрой в морском сражении при Понта-Дельгада у Азорских островов 26 июля 1582 года. В 1589 году де Шаст был назначен губернатором порта Дьеп. За успешное строительство оборонительных укреплений вокруг города он получил от короля денежную награду в 96 тысяч ливров золотом. За свои очевидные достижения в мореходстве, на военном и гражданском поприщах, а также за очевидную и неоднократно подтвержденную делом преданность королю (в свете религиозных войн во Франции того времени – решающий фактор карьерного продвижения), Эмар де Клермон де Шаст получил назначение на пост наместника «страны канад» и все необходимые для ее освоения полномочия. Произошло это 6 февраля 1602 года.

Новая волна колонизации. Подготовка

С этой даты начинается отсчет нового периода освоения территорий Новой Франции. Эмар де Шаст составил план колонизации Канады, основываясь на опыте экспедиций Картье и де Роберваля. Именно им была разработана концепция продвижения колонизации вверх по течению реки Святого Лаврентия. Согласно ей, первое с чего нужно было начать процесс освоения новых земель – создание базы колонизации, столицы французских владений. Так его план предполагал постройку города в устье реки Святого Лаврентия, который стал бы административным центром всех колоний, местом сбора, складирования и упаковки пушнины, а также пунктом ее отправления в метрополию.

Сам процесс добычи шкурок пушных зверей, по мысли де Шаста должен был следовать параллельно процессу колонизации. С целью организации централизованного сбора шкур предполагалось построить по течению рек, впадающих в реку Святого Лаврентия и по всему ее течению сети укрепленных военно-административных пунктов – фортов. Командующие гарнизоном фортов должны были осуществлять закупку шкур у индейцев и вольных охотников – трапперов, складировать их и отправлять в столицу колоний. Землю вокруг фортов предполагалось раздавать желающим поселенцам.

Подобная мера позволяла достичь сразу нескольких целей. Так жизнь колонистов становилась относительно безопасной, поскольку гарнизон должен был поддерживать порядок во вверенном ему округе и защищать их. В случае военной угрозы: нападения индейцев, англичан или любого иного противника, начальник гарнизона получал в лице колонистов боеспособное и вооруженное за собственный счет ополчение. И в довершение всего, гарнизон должен был снабжаться продуктами, которые колонисты выращивали бы на своих участках. По мере раздачи земель и увеличения числа колонистов цепочка военных поселений, окруженных фермами, должна была распространяться все дальше и дальше – к сердцу американского континента.

Помимо стратегии освоения Новой Франции и ее технической части, чрезвычайно остро встал вопрос о финансировании предприятия. Французское государство было ослаблено полувековым противостоянием католиков и гугенотов, ведших на территории собственной страны полномасштабные гражданские войны. Вооруженное противостояние с испанскими Габсбургами также тяжелым бременем легло на государственную казну. В решении проблемы поиска финансов, необходимых для подготовки экспедиции, и заключается главная заслуга Эмара Клермона де Шаста на посту наместника новых земель. Королевская казна была пуста, поэтому он обратился с предложением к представителям торговых кругов провинции Нормандия, где имел давние и хорошо налаженные связи.

Договорившись с крупнейшими негоциантами нормандского города Руан, де Шаст создал Канадско-Акадскую (по названию французской колонии Акадия, расположенной на территории полуострова Новая Шотландия) торговую компанию. Главным профилем деятельности компании должна была стать добыча канадской пушнины. Сумев убедить нормандских негоциантов стать пайщиками компании, он внес в ее уставной капитал значительную часть королевского вознаграждения, пожалованного ему ранее Генрихом IV в то время, когда де Шаст занимал пост губернатора порта Дьеп.

Сам Эмар Клермон де Шаст так и не сумел попасть на территорию подведомственных ему земель. Он скончался в 1603 году по причине преклонного возраста в Дьепе. К моменту его кончины большинство необходимых для экспедиции приготовлений были либо уже завершены, либо находились в стадии близости к завершению. Мессир де Шаст недолго занимал пост наместника Новой Франции, но, даже не ступив на канадский берег, сделал для развития процесса будущей колонизации чрезвычайно много.

Он создал стратегию, которая явилась впоследствии определяющей для всех наместников французских колоний в Новом Свете. Именно он заложил концепцию централизованной добычи пушнины от капкана до рыночного прилавка. Кроме того, ему удалось то, что не удавалось никому – сделать так, что процесс, имевший для Франции национальное значение (не забываем – речь шла о заморских колониях в XVII веке!), был финансируем из средств частного капитала, в то время как остальные государства (Испания, например) тратили на те же нужды ресурсы королевской казны.

Обратной стороной комбинации де Шаста являлась потенциальная самостоятельность колоний. Поскольку те, не будучи финансируемы из средств казны, должны были приносить прибыль вследствие своей промысловой деятельности, либо существовать за счет собственных ресурсов на свой страх и риск. Так, например, случилось с поселением Акадия, на полуострове Новая Шотландия. Поскольку Акадия не смогла стать поставщиком пушнины, ее поселенцы занялись сельским хозяйством и рыболовством, за счет чего колония просуществовала без помощи извне до середины XVIII века, пока не была захвачена англичанами.

Эмар де Клермон де Шаст по праву является одной из ключевых фигур процесса освоения французами канадских территорй, наряду с Жаком Картье, Пьером Дюгуа, Самуэлем де Шампленом и Луи де Фронтенаком. Отмечу также, что никакая деятельность его блестящих преемников не могла бы стать возможной без всего того, что сделал он. Да, ворота «страны канад» продолжали оставаться закрытыми, но во Франции усилиями де Шаста уже была откована для них связка ключей, а буде таковые не подойдут, для тех же целей был подготовлен мощный таран, ждавший своего часа: оставалось лишь решить, чьи руки будут раскачивать его, и кто отдаст команду сделать это.

Алексей18.01.2022

Люксовый бренд Pierre Cardin собирается вернуться на Неделю моды в Париже, чтобы вдохнуть новую жизнь в бренд, сообщил его новый руководитель спустя чуть более года после смерти легендарного основателя.

Алексей17.01.2022

Индустрия полна решимости вернуться на подиумы после почти двух лет, в течение которых большинство брендов были вынуждены уйти в онлайн. Несмотря на осложнения, вызванные пандемией, модное сообщество выходит на подиум. Большинство модных домов возвращаются к живым показам теперь, когда начинается неделя мужской одежды, за которой сразу же последуют показы высокой моды.

Михаил13.01.2022

4d2227366a1ce89dc4543d56f400c88f_ce_1440x768x48x0-1280x683.jpg

Каждому знакомо имя – Мишель Нострадамус. С основном, его связывают с провидением и алхимией, однако, были и другие интересы у знаменитого ученого. Как оказалось, он автор не только «Пророчеств», но и «Трактата о косметике и консервации», где есть и хорошие рецепты по изготовлению какого-либо блюда.

Живший в XVI веке во Франции предсказатель широко известен по своим четверостишиям (катренам), которые разные люди истолковывают, как понимают сами. Однако, есть свидетельства, что он весьма заинтересован был в кулинарных открытиях, равно, как и в алхимии.

«О косметике и консервации»

По свидетельствам современников, некоторое время ученый серьезно интересовался приготовлением пищи и зачастую упоминал об этом в разговорах. «Трактат о косметике и консервации» не был абсолютно гастрономическим изданием – может быть, автор не пожелал становиться в глазах современников поваром, а возможно, что просто не захотел раскрывать свой интерес к кулинарии. В одной части трактата размещены рецепты уходовых средств, к примеру – лосьоны, осветляющая краска для волос, слабительное, зубной порошок для лучшего очищения и отбеливания с добавлением растертых улиточных раковин и голубой глины. Основной интерес из всего издания всегда вызывала таблетка, которая, как говорится в первоисточнике, излечила человека от чумы. В различных источниках она фигурирует как «пилюля из роз», в других – основным ингредиентом называют черные орхидеи.

Во второй части издания помещены гастрономические рецепты. Один из них рассказывает, как изготовить цукаты из цедры апельсинов, залитые сахаром или медом – «превосходно вкусные».

Вот примерное описание рецепта:

Подготовить кожуру апельсина необходимо тщательным образом: несколько апельсинов разрезать на несколько частей, не менее 4-х. Мякоть убрать, чтобы осталась чистая кожура. После этого взять ее и положить в прохладную воду, добавив туда горсть соли, чтобы убрать ненужную горечь. Выдержать в этом растворе сутки, после чего снова поместить кожурки в чистую воду. Продолжать перемены воды в течение 9 суток. На десятый день проварить кожуру в свежей ключевой воде. Проверить, готово ли, можно иголкой – если она легко проходит в кожуру, все готово. Затем нарезать кожурку на маленькие кусочки и перемешать с раствором сахара или медом. Когда все впитается, оставить на просушку до полного высыхания.

Здесь же предложены рецепты марципана, мармелада, джема и варенья из вишни, груши, айвы. Указанные способы приготовления сохраняют аромат и консистенцию, как «в день приготовления», такие угощения достойны «быть поданными королю». Там же записан и способ приготовления «любовного зелья» из довольно интересных ингредиентов: кровь воробья, корень мандрагоры, корица, щупальца осьминога и много чего еще. «Варенье» должно получиться очень мощным, способным на мгновенное проявление любовного томления «для свершения акта любви», перемешавшись со слюной при поцелуе. Однако, как считали врачи – кулинарные изыски Мишеля Нострадамуса могли быть опасны для здоровья. Да и сам автор не скрывал, что зелье для любви может оказаться смертельным для принявшего. Была ли это игра слов, либо действительно так и было, уже никто не ответит. Нострадамус не скрывал, что это доработанная рецептура, взятая у настоящей его изобретательницы – Медеи.

Царевна и волшебница сотворила «варенье», от которого, по слухам, и погиб Лукреций, поэт и философ из Римской империи.

Нереализованные возможности

Одной из выбранных профессий Нострадамуса была кулинария, в результате чего и появился «Трактат о косметике и консервации». Однако, и в медицине он надолго не задержался – поступив в Монпелье, что во Франции, студент проучился некоторое время и был исключен, так и не получив докторской степени. По общепринятой версии, до руководителей дошли вести, что студент подрабатывает в аптеке, что совершенно не подходило будущему врачу. Но есть и другая версия – студиозус имел конфликт с католическим учением по поводу собственного представления об астрологии, что крайне раздражало священнослужителей.

Практика в аптеке очень пригодилась в дальнейшей жизни, когда Нострадамус стал заниматься алхимией, как и для сочинения Трактата. История умалчивает о том, получено ли образование в медицинской сфере, документальное подтверждение тому отсутствует. А вот документ о том, что он был исключен с медицинского факультета в Монпелье, до сих пор там – приложен в библиотеке.

Что было бы, закончи Мишель Нострадамус поварское или медицинское обучение, посвятив, затем, себя профессии? Остается только предполагать. Все же, статус прорицателя современные исследователи отрицают. Как уверены ученые, способности предсказывать будущее у него не было, да и суперсилами он вряд ли обладал. Возможно, что это было лишь умение проецировать прошедшие в древности события на будущее.

Один из исследователей феномена Нострадамуса, Питер Лемесурье, сам имеет образование лингвиста и работает переводчиком в Кембридже. Он написал несколько трудов об алхимике, и не верит в сверхъестественность талантов Нострадамуса. Скорее, он делал предположение, что исторические события вновь повторятся. Использовав древнейший способ гадания по книге – библиомантию, он в произвольном порядке прочитывал отрывки из максимально старинных изданий и рукописей, затем, с помощью астрологических расчетов, пробовал составлять прогноз на повтор подобного события в отдаленном (или не очень) будущем.

Поселившись в городке Салон-де-Прованс в 1547 году, Нострадамус женится на зажиточной вдове. Несколькими годами позднее его все больше станет привлекать оккультизм. По общепринятой версии, ночи он проводил в медитациях над чашей с водой и травами, закрывшись в своем кабинете. Медитативные приемы вводили его в трансовое состояние, после чего и приходили видения.

К 50-му году был написан первый альманах по астрологии и расписаны прогнозы на следующий год.

Известность Нострадамус приобрел благодаря приглашению ко двору от Екатерины Медичи. Королева, прочитав его предсказания на будущий год, позвала его в столицу и затребовала разъяснить их, а также составить гороскопы для наследников. Но это не понравилось придворным астрологам, и они совершенно раскритиковали его, говоря, что Нострадамус не способен корректировать гороскоп по дате или месту рождения человека.

Михаил24.12.2021

Стартовала реставрация поврежденного пожаром шпиля Нотр-Дам-де-Пари. Первым шагом стал распил восьми вековых дубов, специально выбранных для этого дела. С такими новостями выступило госучреждение, занимающееся восстановительными работами. Древесина огромных деревьев пойдет на ремонт табурета шпиля.

Новостные агентства, ссылаясь на сообщение, рассказывают: «Начался первый этап ремонта шпиля храма. Распиливают дубы, выбранные и подготовленные непосредственно для переделки поврежденного табурета шпиля».

В коммуне Майен дубы распилят. Все 8 деревьев послужат для формирования балок под табурет, и на него самого. После распила за древесину возьмутся плотники, которым поручена сборка. К 2023 году в планах смонтировать конструкцию в самом Нотр-Дам-де-Пари.

Весной было отмечено и вырублено 1000 дубов, чтобы провести реставрационные работы шпиля, а также всей верхней конструкции, состоящей из дубовой древесины и свинца.

Напоминаем, что пожар в Нотр-Дам-де-Пари начался в середине апреля 2019 года, разрушив несущую конструкцию шпиля и обрушив его. Огнем был уничтожен единственный в своем роде каркас из 800-летних балок, сделанных из древесины дубов. Глава государства объявил, что к 2024 году необходимо отреставрировать Нотр-Дам-де-Пари.

Антон Прошенков21.12.2021

Песнь победителя

Жак Картье, вернувшийся из экспедиции в Новый Свет 5 сентября 1534 года, был встречен королем Франциском I как победитель. Экспедиция французских моряков под началом Картье не смогла достичь главной заявленной их предводителем цели – нового кратчайшего пути через Северную Америку в Индию и Китай. Но, несмотря на это, шкипер привез доказательства несомненного успеха своей экспедиции. В качестве таковых им были преподнесены в дар королю и королеве бобровые, горностаевые и куньи шкурки, он привез с собой образцы пород местных деревьев, подробное описание края, который в отчете о ходе экспедиции назвал «Канадой».

Слово это было позаимствовано им из наречия местных индейских племен. Так на языке индейцев онондага, входивших в состав союза Лиги ирокезов, слово «каната» означало «город». С других языков индейских племен, живших вдоль реки Святого Лаврентия, это слово переводилось как «деревня», «поселение», «земля», «край». Поскольку в ходе общения с индейцами это слово встречалось французскому капитану очень часто, и было постоянно на слуху, он решил использовать его как имя собственное для названия открытого им края.

В качестве живого доказательства лояльности американских индейцев по отношению к французской монархии, Жак Картье представил королю Франциску I и королевскому двору в Париже двоих ирокезов, сыновей вождя Доннаконы, привезенных им из Нового Света. Для достижения максимального эффекта в создании впечатления Картье попросил индейцев одеться в их лучшие одежды, украсить прически перьями и надеть положенные их статусу украшения. Аудиенция Жака Картье у короля, в ходе которой капитана сопровождали два ирокеза, сделала морехода популярнейшим человеком в Париже. Его приглашали на приемы и банкеты, рауты и балы, и оба индейца повсюду следовали за ним.

Они были одеты в традиционные ирокезские костюмы – длинные рубахи из оленьей кожи, украшенные бахромой на рукавах, плечах и подолах. На бедрах ирокезы носили традиционный, распространенный в Северной Америке аналог штанов – так называемые «леггины». Они представляли собой две отдельные штанины, соединенные между собой кожаным пояском. Нижнее белье индейцам заменяли коврики из оленьих шкур, подвешенные к пояскам спереди и сзади. Их обувь – мокасины – представляли собой нечто среднее между туфлями и чулками. Мокасины не имели каблуков и рантов, и подошва их была мягкой, для того, чтобы не создавать шума при передвижении по лесу. Одежду индейцев покрывали священные знаки, нанесенные охрой и киноварью. Обувь была украшена иглами дикобраза. Их головы венчали плюмажи из орлиных перьев, обозначавшие их статус в родном племени, на шеях красовались ожерелья из волчьих зубов и медвежьих когтей.

Докладывая о результатах экспедиции королю, Картье уверил его, что в следующий раз, подготовив еще одну экспедицию, он обязательно сможет найти искомый путь в Азию, только путешествие может оказаться более долгим, чем первое. Кроме того, для осуществления цели должно было понадобиться больше кораблей и людей, больше подарков индейским вождям, и, соответственно, больше полномочий и, главное, денежных средств.

По словам шкипера, надлежало вернуться в исходную точку – на берега залива Святого Лаврентия, и, заручившись поддержкой индейских вождей и получив очередные подтверждения их лояльности, продолжать – на этот раз успешно – разыскивать кратчайший путь в Индию и Китай. Итоги первой экспедиции позволяли надеяться на успех второй. Залив Святого Лаврентия был исследован достаточно основательно, теперь эти воды были знакомы французам не понаслышке и омываемые ими земли принадлежали отныне французской монархии. Индейские племена были настроены дружелюбно благодаря дипломатическому таланту Картье и его подаркам индейским вождям. Благополучное возвращение ирокезов – сыновей Доннаконы – из страны Великого Отца Белых должно было, по мысли капитана, еще более упрочить отношения европейцев и аборигенов. Перспективы торговли пушниной, обозначенные Картье, манили французских негоциантов и обещали пролиться в королевскую казну даже не дождями, а водопадами золотых монет.

Вновь проект Жака Картье был одобрен королем. Получив все необходимое для подготовки к экспедиции, Картье приступил к ней. Набор судовых команд, подготовка снаряжения и провианта заняли всю зиму. Весной, 19 мая 1535 года вторая по счету экспедиция под командованием Жака Картье отплыла из порта Сен-Мало в направлении Ньюфаундленда.

Вторая экспедиция Жака Картье. Рождение адмирала

На сей раз Жак Картье вышел в море не простым шкипером. Под его началом была целая флотилия из трех кораблей, совокупное число членов экипажей на которых составило 110 человек. По морским правилам того времени, он мог считать себя адмиралом, что не преминул сделать. В составе экспедиции находились супруга шкипера – мадам Мари Катарина де Гранш, несколько его родственников и родственников его жены, двое ирокезов-сыновей Доннаконы и два католических капеллана. За восемь месяцев пребывания во Франции индейцы научились довольно сносно говорить по-французски, король и королева снабдили их в дорогу богатыми подарками, но вот европейская религия ирокезов не привлекала.

Капелланы, взятые в экспедицию, отправляли богослужения, мессы, но ни малейшего интереса у индейцев это не вызвало – они продолжали поклоняться богам своего племени. Говоря о священниках на борту кораблей Картье, стоит отметить, что по-прежнему целей обращения аборигенов залива Святого Лаврентия в католическую веру не ставилось. Перед отплытием по традиции Картье получил благословение церкви. И на сей раз, как и в предыдущем плавании, экспедиция преследовала сугубо мирские цели: открытие новых земель для французской короны, обретение новых подданных и торговля с ними.

В «стране канад». Старые друзья и новые осложнения

Пересечение Атлантического океана заняло в этот раз ровно 50 дней. При помощи индейцев, выступивших в качестве проводников, экспедиции Картье удалось найти устье реки Ошелага, вверх по течению которой они начали подниматься. По результатам забора воды удалось установить, что река, которая была настолько широкой, что берегов ее не было видно, является именно рекой, а не протяженным морским заливом, поскольку забортная вода стала пресной. Картье решил, что нашел заветный проход через североамериканский материк. Во время одной из стоянок флотилия бросила якоря в небольшой бухте. По установленной им же традиции, шкипер дал бухточке имя Святого Лаврентия. Вслед за тем именем того же святого была названа река, к истокам которой поднималась экспедиция, а также лежащий за островом Ньюфаундленд залив, который она перед этим пересекла.

Флотилия под командованием Картье продолжила движение вверх по реке. Дойдя до острова, расположенного в ее устье, служившего своего рода «ключом» к ней, адмирал назвал остров Орлеаном, в честь короля Франциска I , бывшего до восхождения на престол герцогом Орлеанским. После нанесения острова на карты под этим именем, корабли достигли мыса Стадакона, на котором находилось большое поселение лаврентийских ирокезов, возглавляемых Доннаконой.

Оставив два из трех кораблей флотилии в Стадаконе, Картье решил подняться на одном корабле выше по течению реки, и 2 октября высадился возле поселения ирокезов, названного ими, как и река, чье побережье они населяли, Ошелагой. Недалеко находилась возвышенность – холм, взойдя на который, Картье осмотрел местность. Этот холм он назвал «Королевской горой» (Mont-Royal). Впоследствии у подножия Королевской горы раскинулся город Монреаль, самый крупный город провинции Квебек и второй по величине город в современной Канаде. Это место было центром «страны канад», известной Картье.

Дальнейшее продвижение вверх по течению внезапно было приостановлено. Препятствий тому было два. Первое – проводники-индейцы объяснили Картье, что корабль не сможет подняться выше по реке, поскольку на пути находятся пороги. Вторым осложнением вдруг стал вождь лаврентийских ирокезов Доннакона. Еще в первую экспедицию, в 1534 году, Картье заключил с Доннаконой союз и установил торговые отношения. Теперь вождем овладел дух наживы. Поскольку его племя обитало на землях, через которые проходил маршрут флотилии Картье, Доннакона решил всеми возможными способами воспрепятствовать контактам французов с другими ирокезскими племенами. По его мысли, торговать с белыми пришельцами должно было только его племя, а если Картье захочет иметь торговые сношения с кем-либо еще, эти контакты должны осуществляться через посредничество самого Доннаконы. Иными словами, бизнес и ничего личного.

Ирокезы тянули время и придумывали новые и новые отговорки, целью которых было задержать Картье на как можно более долгий срок и не допустить его прохода через пороги. Сам же Картье решил, что пороги являются последним препятствием на пути экспедиции в Китай. Стоит лишь пройти через них, и прямая дорога в Азию будет открыта. А пройдет она через легендарную страну Сагеней, богатую золотом, серебром и медью – ту, которую испанцы называли Эльдорадо.

Зимовка в Стадаконе

Взвесив и оценив свои шансы, Картье повернул назад, в Стадакону, где находились два корабля его флотилии. Было уже начало октября и штурмовать коварные пороги не представлялось шкиперу разумным. Переход через пороги означал высадку с судов на берег и поиск путей, через которые можно было обойти их. Если таковые найдутся, следовало разгрузить корабли, разобрать их полностью до корпусов, сняв все, что только возможно. После демонтажа корпуса, весь такелаж, мачты и груз нужно было бы перетащить через непроходимые леса неизвестно на какое расстояние. По выходе на тихую воду за порогами предстоял монтаж кораблей, их спуск на воду и путешествие в неизвестность.

Канадские леса уже ощущали студеное дыхание надвигающейся зимы, и Картье решил остаться на зимовку. В пользу этого решения говорило дружеское расположение ирокезов и обжитое место, на котором располагалось селение. Возвращаться во Францию было уже поздно, поскольку цель путешествия, по мнению адмирала, была близка, но, тем не менее, она еще не была достигнута. Жак Картье отдал приказ готовиться к зимовке, и возле Стадаконы французские моряки начали рубить форт.

Срубы форта были укреплены деревянным тыном и земляными насыпями, на его территории располагались хранилища для дров, кладовые, блокгаузы. Французские корабли с середины ноября были скованы льдами в устье реки Сен-Шарль, при впадении ее в реку Святого Лаврентия. Слой льда доходил до 2 метров, толщина снежного покрова превышала 1 метр. Помимо снега, льда и морозов, зима принесла с собой новую напасть, имя которой было – цинга.

Цинга или морской скорбут – болезнь, вызванная недостатком витамина С в организме, была долгие века бичом моряков, каторжников и всех человеческих сообществ, лишенных связи с внешним миром и недостатком в рационе овощей и фруктов. Содержащиеся в них вещества, особенно витамин С, не синтезируются в человеческом организме, в который попадает из растительной пищи. Недостаток витаминов приводит к цинге, как правило, в течение 4-12 недель. Симптомами болезни являются кровоточивость десен, выпадение зубов, появление на теле характерной сыпи, образующейся вследствие ломкости сосудов, теряющих коллаген. Моряки всех времен и народов старались как можно чаще включать в свой рацион и постоянно пополнять запасы цитрусовых, если речь шла об экспедициях в теплые страны. Если целью были холодные северные моря, выручить людей могли клюква или квашеная капуста.

Ничего этого экспедиция Картье не имела, как не имела возможности купить, обменять или привезти. В лесах вокруг Стадаконы было достаточно дичи, а в реке Святого Лаврентия в изобилии водилась рыба. Но овощей и фруктов не было совсем, поэтому все поселение ирокезов, а также французский форт подверглись заболеванию. Плохое самочувствие и упадок сил делали охоту и рыбалку чрезвычайно сложным занятием.

Для того, чтобы подстрелить оленя или лося, на охоту отправлялись вчетвером. Один из четверки – самый крепкий – упирал в плечо мушкетный приклад. Ствол мушкета ложился на плечо его товарища, потому что в руках стрелка, как правило, не было силы, чтобы самостоятельно поднять оружие и произвести выстрел. Таким образом, один из четверых наводил оружие на цель, производил выстрел и принимал на себя отдачу приклада. Его напарник служил своего рода живым лафетом для оружия. Двое оставшихся из четверки должны были подать снаряженный для выстрела мушкет стрелку, положить его ствол на плечо стоящего впереди и корректировать положение ствола перед выстрелом, наводя его на цель. Следует отметить, что весил заряженный мушкет того времени около 8 килограмм.

Даже если выстрел означал попадание, что было большой удачей, перед охотничьей командой вставала проблема дотащить добычу до форта. По пути в укрепление нужно было уберечь ее от волков, привлеченных запахом свежей крови, да и вероятность стать добычей самим сохранялась постоянно. Французские моряки, равно как и индейцы, были хорошо знакомы с цингой. Одних она постоянно преследовала в море, другие каждую зиму страдали от нее на суше. Эта зимовка унесла жизни пяти десятков ирокезов и двадцати пяти европейцев.

Пережить тяжелую зиму экспедиции Картье удалось только благодаря одному из двоих ирокезов, которых адмирал брал с собой во Францию. Это был сын вождя Доннаконы, по имени Домагаи. Домагаи научил французов готовить отвар из хвои анедды – так ирокезы называли западную тую. Отвар хвои этого дерева помогал продержаться, если человек был не старым и физически крепким. Видимо, это и спасло экспедицию от смерти, позволив пережить зиму.

Возвращение

Едва вскрылась ото льда река Святого Лаврентия, Картье принял решение возвращаться во Францию. Других вариантов у него не было. Корабельные команды состояли из обессилевших людей, находившихся в ужасном состоянии. С таким составом нечего было даже думать о поиске путей через пороги за Монреалем, тем более об их переходе. Нужны были новые люди, грузы, провиант, корабли нуждались в серьезной починке. На то, чтобы компенсировать потери на месте и восстановить физическую форму, судовым командам потребовалось бы целое лето. За ним последовала бы точно такая же тяжелая зима, при этом никакой возможности реализовать цель экспедиции в таких условиях не имелось. Решение Жака Картье было объективным.

После подготовки к отплытию два корабля из трех взяли курс на восток. Один из кораблей пришлось оставить возле Стадаконы, поскольку он был сильно поврежден льдами. Починка предполагала быть трудоемкой и долгой, а обессилевшие матросы вряд ли были способны управиться с этой задачей. Корабль был оставлен до возвращения, а поредевшие команды уместились на двух других.

Отплывая, Картье не забыл погрузить в корабельные трюмы груз пушнины, купленной у лаврентийских ирокезов. Кроме того, корабли везли образцы золота, добытого в водах рек, впадающих в реку Святого Лаврентия. В Европу вместе с ним отплыло порядка десяти индейцев, желавших увидеть страну белых людей. В их числе был и вождь Доннакона. На обратном пути Жаку Картье представилась возможность исправить допущенную ранее ошибку. Дело в том, что когда он открыл острова Мадлен, он счел их частью материка. Теперь, подойдя к архипелагу с обратной стороны, адмирал имел возможность убедиться в этом и внести исправления в составленную им географическую карту и в отчеты о проведении экспедиции. Кроме того, на пути следования во Францию, Картье открыл пролив, разделяющий острова Ньюфаундленд и Кейп-Бретон. На современных географических картах этот пролив назван проливом Кабота. Флотилия, возглавляемая адмиралом Жаком Картье, вернулась в родной порт Сен-Мало 16 июля 1536 года. Вторая экспедиция, предпринятая под его началом, была завершена.

Михаил16.12.2021

Chaume_Ferchmuss_et_route_des_cretes_vus_du_Rainkopf._27-06-08-1280x960.jpg

Сезонные цвета горного массива Вогезы привлекательны вне зависимости от времени года: «белый» – для лыж и снегоступов, или «зеленый» – для длительных прогулок пешком в тени леса или среди луговых трав.

Однако, помимо них существует еще один цвет – розовый кварц переливается на солнце, создавая неповторимую атмосферу. Из этого камня сделаны архитектурные памятники, такие, как крепость Верхний Кёнигсбург, а также – собор Сен-Дье. Розовый песчаник здешних мест помнит еще Первую Мировую, отпечатки которой до сих пор можно здесь найти.

Непременно стоит побывать

Экскурсия в историю

Гора Хартмансвиллеркопф хранит память о страшных боях времен Первой Мировой войны. Возвышаясь над долиной Эльзаса почти на тысячу метров, она гордо несет имя «горы смерти», полученное после кровопролитных боев, унесших жизни многих людей. По двум направлениям ведут экскурсоводы своих подопечных. Один из них находится как раз между уцелевших укрытий и траншей. В целом, оба маршрута производят сильное впечатление, рассказывая о страшном времени.

Крепость Верхний Кёнигсбург переносит посетителей в Тёмные века, так и тянется рука написать историческую повесть или, хотя бы, роман. Из замка открывается вид на Эльзас, Вогезы, иногда виднеются Альпы и Шварцвальд. Крепость выстроена в XII веке, а через 700 лет последний правитель германской империи приказал перестроить ее в Средневековом стиле.

Собор Сен-Дье, который находится в Сен-Дье-де-Вож, покажет красоты искусства, созданного художниками нескольких эпох для церкви, а великолепные витражи сверкают здесь не хуже драгоценностей.

Знакомство с дикой природой

Приобщившись к историческим и культурным памятникам, неплохо будет познакомиться с обитателями горной местности. Чистый воздух и общение с фауной ожидает нас в Сен-Вальбере в парке Фужероль, здесь живут представители дикой природы Вогезов – олени двух видов, серны и горные козлы. В муниципалитете Жерарме стоит подняться в обсерваторию Мерель – с высоты 15 метров можно рассмотреть незабываемую панораму, которую видно кругом из смотровой башни. Для улучшения самочувствия в Рибовилле предложат процедуры для омоложения в санатории, где занимаются бальнеотерапией. И как же без великолепного вида из окон!

Зима или лето

Выбирать трудно – зимой снежный покров манит кататься на лыжах одновременно в нескольких курортах. Вантрон – семейное гнездышко, где можно покататься на беговых лыжах; Ла-Бресс – сноукайтинг; Ла-Шлут – мотосани; озеро Лак Блан – гуляем по снегу в окружении хвойных лесов. Для любителей отдыха «посложнее» – покорение ледяной вертикали со снаряжением, это можно сделать в Шпицкопфе, к примеру.

Немного покоя после дневных подвигов предоставит эко-турбаза в Ла-Бресс. Сплошное удовольствие – финская баня прямо на улице, а утром вас разбудит пение птиц, и осознание – где-то недалеко так же просыпаются косули, олени, лисицы…

Летний сезон на озере Жерарме притягивает различными видами спорта на воде, ведь само озеро становится пространством для игр размером в 115 гектаров. Но не только здесь детям и взрослым получится хорошо провести время – прогулки по разным маршрутам, которых в горном массиве проложено больше 4 тысяч километров, обязательно понравятся всем. Региональный природный парк Баллон-де-Вож включает в себя совершенно разные участки: лес, высокогорный луг, торфяные болота, скальные породы, водные территории и многое другое.

Всем известная «голубая линия Вогезов», пограничная территория Эльзаса и части Лотарингии, включает в себя и три маршрута для походов, удаленностью от 7 до 9 дней пути.

Ремесла Вогезов – устраиваем шоппинг

Земля Вогезов издавна славится ремесленниками – где, как не здесь оставить солидную сумму и закупиться самым необходимым! Раскинувшиеся здесь леса обеспечивают львиную долю изготовляемых игрушек из дерева, и не только это – всемирно известный хрусталь Баккара, начавший выпускаться еще с 1764 года и великолепные шары, украшающие новогодние елочки, от стеклодувов из Мейзенталя тоже в этом списке. Сладости из сока сосны, производимые по традиционному рецепту; джем из сливы сорта Мирабель; гордость края – сыр «мюнстерский крем»; а также – изделия из золота нескольких оттенков, произведенные в маленькой деревушке в районе Вогезов.

Все это стоит если не скупить, то непременно посмотреть и попробовать!

Newer Posts

Older Posts